Золотой человек

Йокаи Мор

Возможно, г-н Качука сказал это только из человеколюбивых побуждений, просто пожалев роскошные волосы, с которыми так варварски обращались, сооружая вычурные прически. Но его слова произвели на девушку куда более глубокое впечатление, чем он предполагал.

С этой минуты Тимее стало казаться, что зубцы гребенки глубоко вонзились ей в голову и причиняют нестерпимую боль; она не могла дождаться, когда уйдет г-н Качука.

Впрочем, капитан не стал засиживаться на кухне, сжалившись над хозяйкой, которая была явно не в своей тарелке и то и дело поджимала ноги, обутые в рваные шлепанцы, — пыталась скрыть их от гостя, Пообещав зайти еще раз вечером,

Качука приложился к руке хозяйки, отвесил низкий поклон Тимее и удалился.

Едва капитан переступил порог кухни, как Тимея вытащила высокую гребенку из волос, мгновенно распустила громоздившиеся на макушке косы и, подбежав к кадке с теплой водой, принялась ожесточенно мыть голову.

— Что ты делаешь, дуреха? — взвизгнула г-жа Зофия. — Перестань сейчас же! Что ты натворила с прической? Вот погоди, вернется Аталия, уж она тебе покажет!

— Ну и пусть! — огрызнулась девушка, выжимая волосы. Затем, усевшись позади хозяйки, она принялась заплетать волосы в косу.

Внезапно в Тимее проснулось упрямство. Слова капитана приободрили ее, пробудили в душе какие-то дремлющие силы. Она перестала бояться хозяев и впредь решила считаться только с его вкусом и во всем ему угождать. Закрутив косу, она закрепила ее на затылке так, как подсказал ей капитан.

Госпожа Зофия в душе смеялась: «Ну и заморочили же голову наивной девчонке». Пока Тимея заплетала волосы, она придвинулась к ней вплотную и, чтобы расположить ее к себе, снова стала рассказывать:

— Хочешь, я доскажу тебе про обряд венчания? На чем же прервал нас этот шутник? Если бы он знал, о чем мы с тобой беседовали! Да, помнится, я остановилась на том месте, когда жених и невеста пьют из одной чаши. В это время хор поет «Гос-по-ди по-ми-луй!». Священник читает Евангелие, а шафера тем временем держат венцы над головами новобрачных. Потом священник снова берет в руки венцы, кладет их на серебряный поднос и торжественно говорит, обращаясь к жениху: «Будь прославлен, как Авраам, благословен, как Исаак, и приумножься, как Иаков». Затем, обращаясь к невесте, произносит: «Будь прославлена, как Сарра, возвеселись, как Ревекка, и приумножься, как Рахиль!» После этого благословения жених и невеста целуются три раза перед алтарем, на глазах у всех свадебных гостей.

Тимея опустила глаза, чтобы не видеть этой сцены.

* * *

Вернувшись с визитов, Аталия с изумлением увидела, что волосы Тимеи заплетены в косу.

— Кто тебе позволил испортить прическу? Где же твой высокий гребень? Где бант? А ну-ка сделай все, как было! Сейчас же, слышишь!

Но Тимея лишь сжала губы и упрямо тряхнула головой.

— Ты сделаешь, как я сказала, или нет?

— Нет!

Аталию поразило столь необычное упрямство девушки. Слыханное ли дело, чтобы кто-нибудь ей перечил? А тем более эта живущая в их доме из милости приживалка. Что с ней случилось? Всегда такая покорная и смиренная. Даже ноги ей, Аталии, целовала…

— Нет? — спросила она, подойдя вплотную к Тимее и приблизив свое пылавшее гневом лицо к бледному, как всегда, лицу девушки; казалось, она хочет испепелить ее взглядом.

Госпожа Зофия не без злорадства наблюдала за этой сценой:

— Говорила я тебе, что Аталия задаст тебе трепку?

Но Тимея, не отводя взгляда от сверкающих яростью глаз Аталии, решительно повторила:

— Нет!

— А это почему же? — взвизгнула Аталия, точь-в-точь как мать, и в ярости выпучила глаза, как это делал ее отец.

— Потому

что я так красивее! — смело ответила Тимея.

— Кто это тебе сказал?

— Он…

Пальцы Аталии сжались, словно когти орла, готового броситься на свою жертву. Стиснутые зубы блеснули меж злобно искривившихся губ. Казалось, вот-вот она вцепится в девушку и растерзает ее.

Но тут неожиданно Аталия разразилась саркастическим хохотом и, резко повернувшись спиной к Тимее, удалилась в свой будуар.

В тот же день вечером г-н Качука пришел к своей невесте. Его пригласили на ужин. За столом Аталия необычайно ласково обращалась с Тимеей, выказывая ей самое нежное внимание.

— Не находите ли вы, капитан, что гладкая прическа очень к лицу Тимее, что она делает ее гораздо интересней?

— Несомненно, — подтвердил гость.

Аталия ехидно улыбнулась. Теперь она твердо решила не в шутку, а всерьез отомстить дерзкой девчонке.

До свадьбы оставалось всего два дня.

Все это время Аталия относилась к Тимее с подчеркнутой нежностью. Она не отпускала ее от себя, а прислуге приказала обращаться с Тимеей как с барышней и целовать ей руку.

Госпожа Зофия даже называла ее маленькой невестой.

Вскоре портниха принесла подвенечный наряд.

Как восхищалась Тимея роскошным платьем! Она хлопала в ладоши и, как ребенок, приплясывала вокруг него.

— А ну-ка, примерь свое подвенечное платье, — с коварной улыбкой предложила ей Аталия.

Девушка позволила надеть на себя подвенечное платье, узоры на котором она вышила своими руками. Тимее не нужны были ни корсет, ни корсаж, платье чудесно сидело на ее стройной фигурке. С каким целомудренным самодовольством вертелась она перед огромным трюмо, разглядывая себя в зеркале. Ах, как она будет прекрасна в этом подвенечном наряде! Кто знает, может быть, в эту минуту в девушке впервые вспыхнуло пламя страсти, с ее блаженством и муками? О, такого, конечно же, не могла предвидеть особа, решившая сыграть с Тимеей злую шутку!

Горничная, одевавшая ее, кусала губы, чтобы не прыснуть со смеху. А жестокая Аталия со злорадством наблюдала за ничего не подозревавшей девушкой, охваченной не изведанными ранее чувствами, которые читались на ее беломраморном лице.

Затем Аталия велела принести фату с флердоранжем, примерила ее сама и водрузила на голову Тимеи. Мирты и белые жасмины красиво обрамляли головку девушки и удивительно шли к ее тонкому лицу.

— Какой прелестной невестой будешь ты послезавтра!.. А теперь я сама его примерю! — воскликнула Аталия, заставив Тимею снять подвенечное платье. — Уж очень хочется мне посмотреть, как я в нем выгляжу!

Прежде чем надеть платье, Аталия затянулась в корсет, который подчеркивал ее красивую фигуру. На голову ей надели фату с флердоранжем, и Аталия тоже стала вертеться перед зеркалом, любуясь собой.

Тимея смотрела на нее с искренним восхищением.

— Ах, какая ты красавица! В этом наряде ты прямо восхитительна! — прошептала она.

«Пожалуй, хватит валять дурака», — подумала Аталия. Впрочем, нет. За свою дерзость и глупость девчонка должна испить чашу мести до дна.

Все, кому не лень было, весь день глумились над несчастной Тимеей, с беспримерным коварством разыгрывая ее. Бедняжка потеряла голову от бесконечных намеков. Притаившись возле парадной двери, она поджидала г-на Качуку и, когда он появлялся, стремглав убегала прочь. Она вздрагивала при звуках его имени и отвечала невпопад, когда ее о чем-нибудь спрашивали.