Золотой человек
Шрифт:
Часть четвертая
Ноэми
Новый гость
Долгие зимние дни снова заполнились бесконечными хлопотами и суетой. «Дела», — так называют это богатые купцы.
Господин Леветинци понемногу осваивался со своим новым положением, — богатому человеку доступны все радости жизни. Он часто наезжал теперь в Вену, принимал участие в развлечениях финансовых тузов. Образ жизни богатых бездельников для многих служит соблазнительным примером. Ведь, ворочая миллионами, можно позволить себе решительно все. Например, раскошелиться на новогодний подарок — купить в ювелирном магазине сразу две дорогие вещицы. В самом деле, почему бы не порадовать одновременно сразу двух женщин? И ту, что обитает в твоем доме и занимается приемом гостей, когда ты по-барски закатываешь пир на весь мир, и ту, что тоже притязает и на шикарный отель, и на щегольской экипаж, и на кружева и драгоценности, хотя она всего-навсего танцовщица или певица.
Тимар охотно посещал званые вечера в домах своих деловых партнеров и денежных магнатов, где чинные дамы, степенно разливая чай, любезно расспрашивали его об оставленной им дома семье. Но ему доводилось также посещать и пирушки совсем иного рода. Там шло безудержное веселье, не слишком чопорное дамское общество упивалось шампанским. И слывшему «неисправимым праведником» Тимару то и дело задавался лукавый вопрос, когда же решится он избрать для себя достойный «предмет обожания», когда наконец снизойдет до какой-нибудь смазливой оперной дивы?
При этих недвусмысленных намеках щеки Тимара вспыхивали, но его смущение вызывало только новые взрывы смеха.
— Что вы, помилуйте! Господин Леветинци человек степенный, он примерный, добродетельный супруг! — с напускной серьезностью изрекал кто-нибудь из присутствующих миллионеров.
— Еще бы! — тут же подхватывал другой. — Ему досталась такая красавица и умница жена, какой во всей Вене не сыщешь! Не так уж трудно соблюдать в этом случае верность!
— Чепуха, ваш Леветинци просто-напросто скряга, — заявлял за спиной Тимара третий. — Его, вероятно, в жар бросает при одной мысли о том, в какую изрядную сумму может влететь на сей грешной земле этакая разодетая в шелка и кружева красотка!
А кое-кто таинственным шепотом сообщал соседям всю подноготную Тимара:
— Леветинци из тех, чье сердце всегда остается холодным. Он не поддается никаким искушениям. Разумеется, это его свойство раззадоривает обворожительных, разбитных дамочек, посвятивших себя мудреному искусству пленять мужчин, и они изо всех сил стараются его обольстить. Но он остается неуязвимым. Такого бесчувственного истукана немыслимо опутать никакими чарами.
— Образец примерного мужа! — восхваляли Тимара его почитатели.
— Чурбан и недотепа! — бурчали хулители.
А сам Тимар только помалкивал. Он думал о Ноэми.
Не видеть ее полгода! Да ведь это целая вечность! Ежедневно думать о ней неотступно и даже не иметь возможности кому-нибудь довериться, с кем-нибудь поделиться, поговорить!
Нередко он ловил себя на том, что почти выдает свои мысли. Однажды, сидя с женой за столом, он едва не проговорил: «Взгляни на эти яблоки! Почти такие же растут на острове, где живет Ноэми».
В другой раз он заметил по тоскливому взгляду Тимеи, что ее мучает головная боль, и у него чуть не сорвалось с губ: «А вот у Ноэми головная боль проходила мгновенно, стоило мне положить ей руку на лоб…»
При виде белой кошечки, любимицы Тимеи, ему так и хотелось воскликнуть: «Ах, Нарцисса, Нарцисса, что же ты оставила свою хозяйку?»
Между тем у него были все основания держаться настороже. Ведь в его доме обитало существо, которое бдительно следило не только за Тимеей, но и за ним самим.
Аталия заметила, что после своего возвращения Тимар не так мрачен, как обычно, и что выглядит он лучше. Тут явно скрывалась какая-то тайна… А разве могла Аталия допустить, чтобы кто-нибудь здесь был счастлив! Как допытаться, где обрел Тимар свое счастье? Почему он не страдает так, как ей бы того хотелось?..
Дела с заморской торговлей шли отлично. В первый же месяц нового года пришли вести из-за океана: отправленный морем транспорт благополучно прибыл к месту назначения, успех был уже обеспечен. В Южной Америке венгерская мука приобрела такую добрую славу, что даже местные сорта стали выдавать там за фирменные венгерские.
Австрийский консул в Бразилии поспешил донести своему правительству приятную новость. Важнейший экспортный товар, — высококачественная венгерская мука — значительно расширил рамки внешней торговли.
В результате за заслуги перед родиной на поприще торговли и развития национальной экономики Тимару был присвоен титул королевского тайного советника, одновременно он был награжден малым крестом ордена святого Иштвана.
Когда этот орден за мнимые заслуги перед родиной прикрепили к груди Тимара и его стали торжественно величать «милостивым государем», как издевался насмешливый демон, таившийся в его душе! «Ты же обязан всем этим вовсе не себе, а исключительно двум женщинам, Ноэми и Тимее!» — нашептывал этот демон.
«Ах, да не все ли равно, — возражал ему Тимар. — Ведь и о существовании в природе пурпурной краски узнали случайно. Собачонка подружки некоего пастуха раскусила пурпурную улитку и вымазала себе всю морду. Так стало известно, что такое пурпур. А потом он, как предмет торговли, распространился во всем мире…»
Теперь даже общественное мнение Комарома высоко оценило г-на Леветинци. Быть просто богачом — заслуга невеликая. Но если человеку дают звание королевского советника!.. Как тут не воздать ему должное, не утвердить его право на всеобщий почет и уважение!
Чиновники, цеховые старосты, представители гильдий и магистрата, старейшины пресвитерианской церковной общины, духовные особы — все спешили к Тимару с поздравлениями. Он принимал их с благосклонным смирением.
Явился к Тимару и почтенный Янош Фабула, глава цеха корабельщиков. На нем была подобающая его званию одежда, — парадный доломан из дорогого темно-синего сукна с тремя рядами сверкающих серебряных, похожих на улитку пуговиц величиной с грецкий орех. С плечей его на грудь ниспадала широкая, в ладонь, цепь, тоже из чистого серебра. Концы ее были скреплены на груди большим медальоном с изображением Юлия Цезаря, работы комаромского чеканных дел мастера.