Золотой козленок
Шрифт:
– Пойду прошвырнусь, - прощаясь, объявил Жульдя-Бандя.
Вскоре он уже шествовал по проснувшемуся городу, вливая в его жизненную артерию свой скромный посильный вклад. Светлая улыбка хронического оптимиста озаряла лицо великого прохиндея. Окрепшее солнце вытрусило людей из одежд. Прагматичные хладнокровные питерчанки оголили ножки, являя миру бледные, цвета слоновой кости телеса.
Дабы придать настроению мажорной тональности, Жульдя-Бандя выпил в летнем кафе кружку «Жигулёвского». Неприлично громко отрыгнул газы, что несколько
Проходящие мимо половозрелые школьницы захихикали ещё более неприлично, не разделяя своих взглядов на ветхозаветные правила Санкт-Петербурга. Жульдя-Бандя погрозил им пальчиком, и те засмеялись ещё пуще, будто он погрозил им чем-то иным.
Глава 19. Лёгкий конфуз странствующего сердцееда
В этот момент на противоположной стороне дороги в глаза бросилась пара загорелых высоких ножек, уносящих остальную часть тела в неизвестность. Вскоре таинственная незнакомка утонула в недрах подземки.
Молодой человек нырнул в широкую всепоглощающую пасть подземного перехода, охотно переваривающего в своём ненасытном чреве миллионы законопослушных граждан, не гнушаясь, впрочем, и остальными.
Вскоре, освободив от себя кишечник подземелья, он оказался на финишной прямой. Стройные ножки были уже на значительном удалении, и Жульдя-Бандя, размашистой рысью лавируя между людьми, стал-таки настигать, ничуть не задумываясь о способе интеллектуального пленения незнакомки.
Настигнув, сзади деликатно обхватил кистью руку чуть выше локтя:
– Девушка, извините… - та, продолжая шествовать по грешной земле, как и все жители мегаполисов, не желающие тратить времени на глупые расспросы приезжих, высокомерно-презрительно обернулась.
– Де… де… де… - герой-любовник сконфузился, ниспадая в тональности.
Под жирным слоем макияжа скрывались останки безвозвратно ушедшей молодости. Она выглядела, как копчёная скумбрия с истёкшим сроком годности, которую реанимировали подсолнечным маслом.
Таинственная незнакомка, без сомнения, разменяла седьмой десяток: морщинистое лицо и острый подбородок выдавали в ней старуху Изергиль. Ямки на висках, щеках и под нижней губой наталкивали на мысль, что у неё вакуумным насосом выкачали всю жидкость на лице. Это же подтверждали впалые, как у шимпанзе, глаза, будто они прятались в глазницах, чтобы не видеть цветущей и благоухающей жизни вокруг.
Жульдя-Бандя от всей души передумал знакомиться, и на ум не приходило ничего, кроме как попросить у неё закурить. Однако странствующий сердцеед не мог себе позволить снизойти до какого-нибудь ростовского пижона. Он в замешательстве искал достойный выход из столь щекотливой ситуации.
Напрашивалось спросить, например, о месторасположении музея революционной славы, но возникал риск предстать либо коммунистом, либо сумасшедшим, что на данном историческом отрезке расценивалось одинаково. Жульде-Банде хотелось убежать, но он не готов был сосуществовать с собой, неся бремя интеллектуального труса.
– Извините, вы не подскажете, как попасть в Сандуновские бани?
– нашёл он спасительное решение, изобразив на лице наивность провинциального туриста.
Та ехидно улыбнулась, отчего лицо её приняло ужасающе-мистические черты:
– На метро до Московского вокзала. Поездом до Москвы. Там спросите, - сухо, как автоответчик, отрапортовала она. Мстительно улыбнулась и, оставив на лице лёгкий оттенок язвительности, растворилась в людском муравейнике.
Жульдя-Бандя облегчённо вздохнул, снеся от Всевышнего пощёчину по своему натруженному интеллекту.
Глава 20. Жульдя-Бандя спешно покидает место своего интеллектуального провала
С тем, чтобы незамедлительно покинуть место позора, странствующий ловелас остановил такси.
– Куда везти?
– поинтересовался таксист, видя растерянность пассажира.
– Куда-нибудь.
Водитель, трогаясь, настороженно посмотрел на странного молодого человека, пытаясь определить степень его вменяемости, поскольку «куда-нибудь» заказывают только влюблённые, на которых тот не походил, если только не был влюблён в самого себя.
– Деньги есть?
– таксист с недетским любопытством посмотрел на странного пассажира.
Тот похлопал по карману брюк:
– Разве я похож на человека, у которого нет денег?!
Таксист, вдавив педаль газа, хихикнул:
– На прошлой неделе целый час возил одну бляндинку. Она мне: «Извините, я забыла дома сумочку». Ну и что с ней делать? «Что делать будем? – говорю. – Как будем рассчитываться?» Она тут же, на этом месте, - водитель кивнул в сторону пассажира, - снимает трусы…
Жульдя-Бандя, представив, что это происходило на том же сиденье, на котором находится сам, почувствовал лёгкое возбуждение.
– Ну и что?!
– заинтригованный развязкой, как домохозяйка, окунувшаяся в омут бразильских мыльных опер, он вполоборота повернулся к водителю.
– Отработала, - тот загадочно ухмылялся, ещё более интригуя пассажира.
Жульдя-Бандя ясно представил, как бедная блондинка, попавшая в столь щекотливую ситуацию, покрывшись румянцем стыдливости и конфуза, удовлетворяет потребности похотливого таксиста, который вряд ли смог бы завоевать её сердце силою интеллекта.
– Я её на Охтинский разлив отвёз… Она мне, - таксист хихикнул, ударив ладонью по рулевому колесу, - своими белоснежными ручками… машину… и снаружи, и внутри выдраила.
«Маньяк!» - с отвращением подумал Жульдя-Бандя и, не желая более дышать одним воздухом с извращенцем, потребовал: - Шеф, останови свой дирижабль. Совсем забыл. У меня сегодня лекция среди питомцев районного морга о вреде курения….
Глава 21. Наш неуёмный ловелас знакомится с художницей