Золотой петух. Безумец
Шрифт:
— Куда идешь?
— Пойду искать Дудукчяна, — ответил тот, — напрасно ты оставил его одного, он ведь такой неопытный.
Они вместе вышли из ода.
— Зайдем сначала на конюшню, — предложил Вардан, — посмотрим лошадей. Сколько дней я их уже не видел!
Во дворе у ручья умывалась Лала. Видимо, она только что встала.
— Доброе утро, Степаник, — крикнул ей Вардан.
Лала с улыбкой кивнула ему головой.
В конюшне на привязи стояли три лошади Вардана. Это были добрые кони. На одном из них он ездил сам, на двух других его слуги, Сако и Его — два дюжих молодца, неразлучные спутники Вардана.
— Сако, — обратился Вардан к одному из своих слуг, — отведи подковать лошадей и приготовь все для дороги.
Он потрепал лошадей по гривам и внимательно оглядел их, словно решая, смогут ли они в одну ночь проделать трехдневный путь. Потом приказал оседлать своего коня. Его тотчас оседлали. Садясь на него, Вардан спросил Айрапета:
— В какую сторону пошел Дудукчян?
Айрапет показал ему, и тот погнал коня в указанном направлении.
После отъезда Вардана Айрапет впал в грустное раздумье: «Зачем Вардан велел подковать лошадей, значит он собирается уехать? Неужели он так и уедет, ни словом не обмолвившись о Лале, не назвав ее своей невестой? И наконец почему он так встревожился, когда узнал о ребяческих выходках Дудукчяна?»
Айрапет был так озадачен поведением Вардана, что несколько минут простоял в задумчивости, а потом не спеша направился домой. Проходя по двору, он увидел Сару, выходившую из хлева с подойником в руке.
— Что тебе сказал Вардан? — спросила она, ставя подойник на землю.
— Ничего не сказал, — хмуро ответил Айрапет, — он стал каким-то скрытным.
— А я все знаю, — с улыбкой произнесла Сара, — садись, расскажу тебе.
Они сели на оглоблю стоявшей во дворе арбы. Сара рассказала мужу, что Лала во всем призналась ей. Ночью, когда в доме все спали, у нее было тайное свидание с Варданом в саду. Лала не скрыла от нее ни одной подробности: она сказала, что на прощанье Вардан обещал ей поговорить с отцом, и если отец не даст согласия, он похитит ее.
— Так вот для чего он приказал своим слугам подковать лошадей, — сказал Айрапет, покусывая палец.
— Что ж такого, пусть похищает, пусть увозит ее, тем лучше. По крайней мере она не достанется Фатах-беку.
— Я не против, — заметил Айрапет, — но…
Бедняги! Если бы в иное время им стало известно, что Лала тайно встречается с каким-нибудь парнем, они вымотали бы из нее всю душу, сжили бы девушку со свету.
Но теперь обстоятельства сложились так, что они вынуждены были мириться с этим.
Глава двадцатая
Весь день Вардан не слезал с лошади. В поисках Дудукчяна он объездил несколько окрестных деревень. Ему всюду говорили, что видели молодого человека в европейской одежде, в черной шляпе с большими полями, с громадным посохом в руке, с сумкой через плечо, набитой книжками. И все сходились на том, что он выглядит чудаком.
Вардан только вечером вернулся домой, так и не найдя неведомо где скитавшегося Дудукчяна. Один из пастухов Хачо рассказал ему, что он видел, как в соседнем селе толпа турецких крестьян избивала чужака. Признав в этом человеке гостя своего хозяина, пастух с трудом вырвал его из рук озверевших людей.
— Я ждал этого, — пробормотал Вардан и спросил у пастуха: — За что его били?
— Не знаю, — ответил пастух. — Я уговаривал его сесть на осла и хотел доставить его домой, но он отказался наотрез и сказал, что дойдет сам. Не знаю уж, как он дойдет, на нем живого места нет.
Рассказ пастуха очень огорчил Вардана. Он знал, что такое кулак турецкого крестьянина, особенно когда он опускается на голову бедного армянина.
— Где ты его оставил? — спросил он у пастуха.
— На полдороге отсюда, он еле волочил ноги.
Было уже темно, когда появился Дудукчян, с ног до головы забрызганный грязью. Вид у него был жалкий и измученный. Вардан думал, что он тотчас начнет жаловаться на жестокое обхождение крестьян, но тот не проронил ни слова, хотя на лице его было написано глубокое отчаяние.
Дудукчян молча прошел в угол ода и лег на тахту.
— Дайте мне немного табаку, — обратился он к Вардану, — у меня весь вышел.
— Пожалуйста, — ответил Вардан и подал ему коробку с табаком.
Дудукчян дрожащими пальцами скрутил папиросу.
— Наш народ — это сфинкс, загадка, — заговорил он, словно сам с собой. — Сколько ни наблюдай, ни изучай его, все равно не узнаешь до конца. Или он не имеет истории, или же он сам — уродливое порождение истории…
Он замолчал и жадно закурил, словно пытался найти в этом успокоение. Вардан молча, с глубоким сожалением смотрел на него, вспоминая, что еще вчера этот юноша был полон кипучей энергии. Сейчас он напоминал ему мотылька, неосторожно опалившего свои крылышки…
В это мгновение в ода вошел старик Хачо, а спустя несколько минут, как обычно по вечерам, собрались и все его сыновья.
Вскоре подали ужин. За ужином Дудукчян выпил больше обычного и заметно повеселел. Он даже запел известную песню Тагиятянца «Господь, храни армян…» Когда убрали со стола, гость обратился к старику Хачо:
— Прикажите закрыть двери ода, чтобы нам не помешали. Я хочу вам кое-что сообщить.
Недоумевая, что означает эта таинственность, старик все же велел одному из сыновей закрыть дверь.
Все молча ждали.
— Скоро начнется война между Россией и Турцией. Вы слышали об этом? — спросил Дудукчян.
— Мы ничего не знаем, — в один голос сказали Хачо и его сыновья.
— А я кое-что слышал, — заметил Вардан. — В нашем краю русские усиленно готовятся.
Весть о войне как громом поразила бедного старика.
Ему пришлось быть очевидцем войн между русскими и турками, и он помнил, какими тяжелыми последствиями они были чреваты для армян. Что же касается Айрапета, то только теперь ему стал ясен смысл слов, сказанных Хуршид несколько дней назад его жене. Он понял, с какой целью Фатах-бек вооружал свое племя.