Зона поражения
Шрифт:
Несколько минут Зинаида стояла неподвижно с опущенной головой. С серого низкого неба, с ветвей будто сочился, застревая, мелкий, еле различимый дождь. На шоссе было совсем тихо. Максим Данилович не выдержал и повернул ключ в замке зажигания. Зинаида от звука мотора вздрогнула, проснулась. Она вынула коробок спичек, чиркнула несколько раз.
Машина вспыхнула. Через две секунды Зина уже была на своем месте рядом с Максимом Даниловичем.
— Гони!
Колеса тяжело перевалились через край проселка и встали на скользкий асфальт, когда позади в лесу громыхнул взрыв. Рванула полупустая канистра в кабине. Звук взорвавшегося бензобака показался Максиму Даниловичу уже далеким. Разогнавшись на приличном покрытии, машина успела проскочить несколько километров.
Глава пятая
Припять в полдень
1
Зажужжал факс, но Макар Иванович даже не повернул головы. Устало облокотившись в теплом кресле, он не отрываясь смотрел на экран монитора. На экране, высвеченная синим, стояла надпись: «Подождите. Информация поступает». На столе рядом с клавиатурой поверх разбросанной веером свежей верстки лежала грязная фотография. Когда факс перестал звенеть, Макар Иванович взял авторучку и, прицелившись золотым пером в снимок, поискал немного. Но крестика, отмечающего единственного оставшегося в живых полевого командира по имени Ибрагим, найти не смог. Лица на загибающемся темном картоне были почти не различимы. Только пятна какие-то. Погибли в бою с «Москвой», снимок 88-го года, спортивная команда ДСО «Труд», настольный теннис.
— Не сумеем напечатать! — сказал он, не поворачивая головы. Паша сидел за своим столом рядом, только что он лихорадочно стучал по клавишам, а теперь задумался, перестал.
— Может быть, в лаборатории как-то вытянут? — предположил он. Макар не впервые сталкивался с безразличным, отстраненным голосом своего подчиненного. Мысли Паши явно уже были заняты чем-то другим.
— Отказались, — сказал Дмитриев. — Так что не светит тебе облагодетельствовать фонд.
— Какой фонд, Макар Иванович?
Пальцы Паши опять быстро забегали по клавиатуре. Даже не видя его, можно было представить дрожащий острый подбородок и полуприкрытые в возбуждении глаза, он всегда так работал, с упоением, рождая зависть.
— Фонд погибших журналистов. Ты же хотел.
— Все равно бы не вышло, — сказал Паша. — Ибрагим сдался федеральным властям. Все-таки я его переубедил. — Щелканье клавиш опять прекратилось. — Макар Иванович, у меня тут потрясающий материал по искусству. — Он повернулся в своем кресле и громко прочел название статьи: — «Медленная смерть в музее. Картина-убийца».
— Чечня тебя больше не интересует?
— Вы же сами велели заняться культурой. Вот я и занялся. Чудесная история. Кто-то вывез мимо таможни холстик, в общем, ничего особенного, масло, семьдесят на пятьдесят, Поленов. Я уточнил, этот Поленов с черт знает каких времен висел в директорском кабинете приборостроительного завода. Директора часто менялись, а Поленов по наследству переходил, как портрет Ленина, — неотъемлемая часть интерьера. Потом у них конверсионный процесс пошел, Ленин так и остался в кабинете, а Поленова вывезли. Продали каким-то шведам. Но те не дураки, вероятно, проверили, в чем дело, разобрались — и в дар на Родину художника. Полгода в запаснике подержали, потом вывесили. Представляете, тридцать рентген в час?! Если бы не японцы, так ведь и висело бы в зале…
— И куда, любопытно, Поленов пошел? — Запищал неприятно внутренний телефон, и Дмитрий Иванович снял трубку: — Слушаю!
— В запасник убрали, идиоты. Он же денег стоит.
— Макар Иванович? — послышался в трубке голос главного. — Зайди ко мне, будь любезен.
Надпись на экране монитора пропала, прозвучал сигнал, и в окошке появился текст. Документ, полученный из Центрального архива Академии медицинских наук, был небольшим, но он требовал внимания.
— Запиши в файл, — попросил Дмитриев, поднимаясь из своего кресла и указывая на экран. — Меня главный что-то вызывает.
В полутьме редакционного коридора Макар Иванович остановился. Было почти тихо вокруг. Плотно закрытые коричневые двери комнат имели хорошую звукоизоляцию. В воздухе висел запах свежего набора, он смешивался с запахом женских духов. Дмитриев потянул за отворот своего пиджака, прислушался, счетчик молчал.
Секретарша ничего не объяснила, только указала тоненьким пальчиком на дверь, это был плохой знак. Когда Дмитриев вошел в обширный кабинет, Михаил Львович не поднялся навстречу из-за своего стола, не протянул руки. Только поднял голову и улыбнулся дежурной улыбкой.
— Вы прочли? — спросил Дмитриев, заметив в полных белых ручках главного редактора листки со своей безумной статьей.
— Прочел! Но не понимаю, зачем это? Или ты считаешь, что вся эта ахинея заслуживает внимания? — Он бросил листки на стол, и они рассыпались по зеленому сукну. — Здесь же нет для читателя никаких фактов. — Главный не кричал, но его ровный доброжелательный голос был хуже крика. — Случаи эвтаназии не доказаны… Ты прости, но, если мы дадим материал о твоем радиоактивном покойнике с якорем на запястье, мы автоматически теряем всякое доверие. Мы все же не «Скандалы»… — И вдруг, резко переменив тему, он спросил, взяв Дмитриева ласково за руку и заглянув в глаза: — Мама-то твоя как? Согласна переехать в Москву? — Дмитриев не ответил, он хорошо знал своего главного редактора и догадался, что у того уже созрел вполне определенный план. — Ну хорошо, извини, — сказал Михаил Львович, отпуская его руку. — Зря я тебя оттуда раньше времени выдернул. Поезжай, если очень нужно. Выпишу тебе командировку. Но только два условия.
— Какие? — спросил Макар Иванович и отвел глаза.
— Командировку я тебе выпишу на три дня, извини, больше не получается, ты мне здесь нужен. Я без тебя, сам понимаешь, как без рук. И возьми с собой Пашу. Мы от него устали. Действительно, пусть проверит случаи эвтаназии в раковом корпусе. Ему понравится. Полетите на самолете.
Вернувшись к себе в кабинет, Дмитриев даже не взглянул на экран монитора. Более всего в своей работе он не терпел волокиты, связанной с заказом билетов и оформлением командировки. Предложили бронь на 20.00. Он посмотрел на часы. Следующий рейс только утром. Не годится. Лететь придется сейчас. Чтобы успеть на регистрацию в аэропорту, нужно выйти из редакции не позже чем через полчаса. Иначе не успеть.
— В Киев опять полетите? — спросил Паша, вынимая из принтера один за другим листочки с распечаткой.
— Вместе полетим! Ты, надеюсь, не против?
— Что-то интересное?
— Главный просил тебя взять, ты их утомил.
Паша скривил кислую рожу и сказал:
— Между прочим, я вывел на принтер ваш файл. Читать будете?
Он положил перед Дмитриевым на стол выплюнутые принтером листки. Распечатки накрыли мутное чеченское фото.
— Сейчас нет времени. Собирайся. Я должен сделать еще пару звонков.