Зона сумерек
Шрифт:
Делегация на несколько мгновений отвлекла внимание Розали, а когда она повернулась к мужчинам, то обнаружила только Пашу, который был хмур, и поглощал «фанту» так сосредоточенно, словно решал мудреную задачу.
— А где Глеб? — растерянно спросила она. И услышала неожиданное:
— Наверняка где-нибудь поблизости. Это теперь надолго…
Розали не поняла, и даже испугалась, но продолжения не последовало.
Веселый, обаятельный Паша, куда-то исчез, его место занял незнакомец — неуступчивый и жесткий, и в этом новом человеке ей впервые увиделось что-то, что она хорошо знала, но забыла. Однако, длилось это лишь миг. Подошла «мэрская» делегация.
Их было пятеро, а кресел поставили только четыре. Вблизи стоящая публика заволновалась, предчувствуя «эксцессы», но администрация несуетливо разместилась, следуя негласной "табели о рангах": Пузо, Зять, Экономист и Кавказец, последний — Колобок, откатился в сторону, встал, чтоб лучше видеть сцену, сложил руки на груди, потом подпер ладонью подбородок и так застыл, ни на кого не глядя.
— Халиф прибыл, сейчас начнется, — шепнула Розали, благодарная "Галерее Масок" за отдых от беспокоящих мыслей. Пузо и его присные были забавны.
Тебе нравится наблюдать за деградирующими личностями, — без улыбки спросил Паша.
— Нет, — она качнула головой, — Просто я изучаю людей, чтобы их не бояться…
Из пирамиды концертных колонок возник звонкий и чистый звук охотничьего рога. Толпа заволновалась и придвинулась поближе. Заработали обе камеры халибадского телевидения. И на деревянный помост выступил «герольд»… в черном костюме — тройке и галстуке-бабочке. Улыбаясь лучезарно, и слегка идиотски, герольд выдернул из гнезда грушу микрофона:
— Доблестные сэры и сэрухи, — глухой смешок прокатился как волна от задних рядов к помосту, — как известно, средневековые рыцари в своих средневековых замках средневековыми вечерами очень скучали без телевизора, и развлекались тем, что рубили друг друга в средневековый очень мелкий винегрет. Это называлось «турнир», — Герольд остановился, пережидая жидкие аплодисменты, — Сегодня вы увидите, как самые доблестные сэры рыцари Халибада и Мешхары будут сражаться в честь прекрасных дам и победитель получит средневековое право выбрать королеву Любви и Красоты!
Розали скептически хмыкнула:
— Интересно, а как на счет средневекового права "первой ночи"?
— Прекрасных дам на сцену! — голосом Якубовича провозгласил герольд и Паша, открыв, было, рот для ответа так с открытым ртом и застыл. Под музыку Энио Мариконе на сцене появлялись «королевы» в нарядах — один фантастичнее другого: верх от Диора, низ от Юдашкина, прическа от фонаря. Их было столько, что в глазах зарябило…
— Кстати, знаете анекдот про средневековых рыцарей, — надрывался герольд, — Идут по Палестине три рыцаря: русский, немец, и поляк…
Глеб Мозалевский отошел недалеко. С его внешностью было бы немыслимо даже пытаться затеряться в толпе. Он и не ставил перед собой такой задачи.
Глеб знал — когда будет нужно, он начнет действовать и его путь, как путь змеи на камне, останется тайной для мудрецов. Он следил за гривой огненнорыжих волос и светловолосой головой рядом без злости, но и без сострадания.
Злость будет потом, а страдания… Он мазнул по толпе равнодушным взглядом.
То, что любого из них повергло бы в депрессию, у него не стерло бы кривой, ироничной улыбки с лица. Ленивое течение мыслей оборвал тихий зов, как будто из под ног:
— Привет…
Он опустил глаза: грязный карлик бомжеватого вида скалил желтые зубы.
— Кузя, — он повел подбородком в сторону тех, кого оставил, — сможешь тихо отсечь белобрысого?
— Приказывай, — Кузя сглотнул, на тонкой шее дернулся кадык, и Глеб невольно отстранился.
— Приказ отдан. Сделаешь все, как надо — получишь обещанную награду. Но до того… принесешь мне "Черную луну".
Кузя вздрогнул. Но в этот миг Глеб смотрел в сторону, и как будто не заметил Кузиного позора.
— А может, ну ее к бесу, а? — задумчиво произнес он, щуря карие глаза.
— Конечно, — торопливо согласился Кузя, — тебе ли переживать… Все бы так с бабами управлялись. А «луну», ну ее, а? Пусть лежит там, где лежала…
Ответом ему был сухой смех без веселья и взгляд, просверкнувший металлом.
— Неси «луну», Кузя. Это приказ. А о моей душе… не твоя печаль.
— Но…
— Брысь.
И Кузя исчез.
В поединке скрестились длинный рыцарский меч и кельтский топор. Миг противостояния, дрожащего солнца на острие и противник, подогнув колени, упал, откатился в сторону. Но оружия не выпустил и у самого края помоста легко вскочил — серый плащ взметнулся за спиной, скрыв напряженную улыбку.
«Черный» плавно, по-кошачьи развернулся на носках в ту же секунду, и когда «Серый» ударил, вскинул оружие и принял топор на основание лезвия. И вновь — миг противостояния и дрожащего солнца на металле.
Подталкивая друг друга зрители подвигались ближе и наконец окружили помост плотным кольцом, прижав Розали к спутнику. Она этого не замечала, сосредоточив внимание на действии, которое на глазах у тысяч зрителей творили эти, такие знакомые ребята. Она знала «кельта» и «крестоносца», знала «сарацина» и "короля Кастилии", парни как парни, со своими заморочками, но без всяких «потусторонних» способностей доже в эмбрионной стадии. Однако то, что они творили сейчас, иначе как «магия» назвать было нельзя: завеса времени приподнялась над деревянным помостом и зрители почувствовали это, не зря же притихли даже неугомонные пацаны, не зря проступило напряжение на лицах мужчин, и побледнели женщины. Это была игра, танец, жесткий силовой балет с тщательно отрепетированными «па», и исход был заранее известен, но об этом, казалось, напрочь забыли и зрители и участники, два парня, два рыцаря, два воина позабыв о том, что все это — лишь театр, бились, казалось, насмерть.
Или это и впрямь только казалось сжавшейся от напряжения Розали.
Магию грубо нарушил голос Марины, прозвучавший совсем рядом:
— Игорь, когда победишь, смотри, даму не перепутай, кроме Лены слов никто не знает, еще опозоритесь перед гостями.
— Хорошо, Марина Георгиевна, — «кастилец» скривился, как от зубной боли и поспешил скрыться за спиной Арлекина.
— А на счет бардов я и сама сомневалась. Надо было, конечно, Розенбаума пригласить… Неизвестно, что они там запоют, может это детям и слушать нельзя… Голос отдалился и смолк, но свое черное дело он сделал: праздник исчез, волшебство растаяло. На помосте скакали двое великовозрастных «ряженых», не слишком старательно делая вид что дерутся. Зрители, стоявшие рядом, перевели дух, зашевелились, нервно улыбаясь друг другу, кто-то отступил назад, освобождая место. Делегация Мешхары откровенно скучала, представитель мэра демонстративно глянул на часы. Пузо жест заметил, хоть и глядел в другую сторону и подозвал Марину.