Зов издалека
Шрифт:
Они выпили крепкого кофе. Эстер Бергман предложила еще по чашке, и Винтер с удовольствием согласился. В комнате немного пахло пылью и чем-то сладковатым — обычный стариковский запах. Гобеленчики на стене с вышитыми мудрыми изречениями. Окно приоткрыто, со двора доносятся крики детей.
— Значит, госпожа Бергман не видела Хелену и ее дочку уже давно? — спросил он как можно мягче.
— Я и не знала, как ее зовут.
— Девочку зовут Йенни.
— Рыженькая. И что с ними случилось?
— Пока неизвестно. Затем мы и приехали.
— Но если приехали, значит, что-то случилось?
Рингмар выразительно посмотрел на Винтера, а Карин взглянула
— Мы получили письмо госпожи Бергман и приехали.
— А он и в самом деле полицейский? — спросила Эстер, глядя на Винтера.
— Да. — Винтер поставил чашку. — Я полицейский.
— Такой молоденький…
«Ну вот, опять я заговорила, как старуха. Нервничаю, что ли? — подумала Эстер. — Но этот-то, длинноволосый… И одет, будто на свадьбу собрался. Полицейские же стригутся коротко, как тот, второй. Тот и постарше, но почему-то молчит».
— Такой молоденький, — повторила она. — Не намного старше ее.
— Кого?
— Ее. Матери. Ну, которая со светлыми волосами.
— Значит, они не появлялись с тех пор, как… переменилась погода? Когда кончилась жара?
— До этого… задолго до этого. Жарко было, это да. Я сидела у окна, а их не видела.
Они вышли во двор. Дети куда-то разбежались, или их позвали домой. Начинало темнеть.
— Будем открывать, — сказал Винтер. Рингмар молча кивнул. — Но сначала позвоним в дверь. — Он посмотрел на Карин Сольберг.
Та достала мобильный и набрала номер слесаря. Винтер приветливо помахал Эстер Бергман, которая так и не отходила от окна.
— Она что, всегда здесь сидит?
— Думаю, довольно часто. И не она одна.
— А вы тоже живете в этом районе?
— Я? А какое это имеет значение?
— Может, и никакого… Я, скорее, хотел спросить, насколько хорошо вы здесь ориентируетесь. Я имею в виду, в нерабочее время.
— Я живу рядом с Висельгренплац.
— Далеко…
— На транспорте — быстро.
— Я посмотрел в конторе расписание — вы здесь каждое утро?
— С восьми до девяти.
— То есть все эти дома принадлежат одной компании? «Бустадсбулагет»? «ББ»?
— Все, на сколько хватает глаз.
— В такую погоду глаз на много не хватает…
— И в хорошую тоже… — сказала Карин, — но мне нравится. Здесь неплохо, хотя народ по ту сторону реки… Те, кто живет в центре, считают, что здесь прямо Сталинград какой-то.
— Похоже на Лютцен, — заметил Винтер.
— Или на Гетеборг, — вставил Рингмар. — Кто-то к нам идет.
— Это слесарь, — сказала Карин Сольберг.
Подъезд был тщательно убран. Пахло моющим средством. Из декоративных соображений стены были не оштукатурены — на красивой кирпичной кладке висела остекленная доска со списком жильцов.
Перес, Аль-Абтах, Вонг, Шафаи, Густавссон.
Второй этаж. Хелена Андерсен.
В висках стучало. Ему было не по себе, и Рингмар явно это заметил. Бертиль знал, что Эрик окрестил неизвестную Хеленой, и никогда не спрашивал почему. Бертиль понимал — даже если держишь в руке самую что ни на есть крошечную ниточку, которая отчего-то кажется тебе важной, дело идет лучше.
Кто-то что-то сказал, но Винтер не расслышал.
— Второй этаж? Андерсен? — переспросил слесарь.
Он кивнул.
Они не стали вызывать лифт, поднялись пешком. На двери, над табличкой с надписью «X. Андерсен», висел детский рисунок. Винтер наклонился. Корабль на море. Небо над кораблем разделено на две части: справа идет дождь, а слева сияет солнце. В одном из круглых иллюминаторов видна голова: глаза, нос и рот. В самом низу подпись: «Йенни».
Он выпрямился, нажал на кнопку и вздрогнул. Звонок за дверью был еле слышен, но показался Винтеру очень громким. Рингмар надел перчатку и приподнял почтовый люк. На полу лежали рекламки и, похоже, несколько писем.
Винтер вновь позвонил, подождал и позвонил в третий раз. Никто не открывал. Ему вдруг захотелось повернуться и уйти, словно он испугался предстоящего зрелища. Словно бы внутри его ждало что-то такое жуткое, чего он и представить себе не мог. Он сглотнул и кивком попросил слесаря открыть дверь. Запасной ключ уже торчал в замке.
Дверь распахнулась. В прихожей было темно, все та же реклама и письма на полу в бледном прямоугольнике света из какого-то окна. Винтер попросил всех подождать, достал из кармана пластиковые бахилы, надел и двинулся вперед. Первое, что он услышал, — тихое урчание холодильника. Он повернул голову — вон он стоит. В кухне. Кухонное окно выходило во двор, точно как у Эстер Бергман. В застоявшемся воздухе пахло пылью и чем-то еще. Дверь направо закрыта. Впереди вторая дверь — очевидно, в гостиную. Напряжение железным обручем сдавило голову. Винтер с трудом преодолел желание достать пистолет. Он покосился на запертую дверь и двинулся дальше. Остановившись на пороге гостиной, он огляделся. Диван, столик, кресла. Маленький остекленный шкафчик с посудой. Телевизор. Комод. Засохшие цветы на узком подоконнике. На полу ковер, на стене — картина, изображающая индианку в национальном костюме.
Он все же достал оружие, резко толкнул закрытую дверь и отпрянул к стене прихожей. Подождал немного, прислушиваясь. Ничего, кроме тяжелого дыхания его спутников, сгрудившихся на пороге квартиры.
Винтер заглянул в открывшуюся дверь. Комната была длинной и узкой, по сторонам — две кровати. Одна побольше, другая, у дальней стены, поменьше. Окно во двор. Платяной шкаф с открытой дверцей. Над маленькой кроваткой — множество детских рисунков. Винтер шагнул вперед и заметил, что большая кровать стоит под углом к стене, отчего комната кажется чуть шире, чем на самом деле. На окне — растения, но против света из закрытого жалюзи он не понял, живы они или засохли. Окно заперто, и в комнате жарко. Лето здесь задержалось, ему некуда было уйти. Он подошел поближе и стал рассматривать рисунки. Почти везде шел дождь, а на некоторых, как и на двери в прихожей, одновременно с ним светило солнце. Что бы это могло значить?
На ночном столике рядом с большой кроватью стоял телефон, пустой стакан и газета. А возле телефона — цветная фотография светловолосой мамы и ее рыженькой дочки. Женщина слегка улыбалась, почти не разжимая рта.
Это была Хелена.
Смерть не сильно изменила ее лицо. Хелена оказалась Хеленой.
Они, конечно, уже сделали кое-что, чтобы найти ее убийцу, но с этой минуты начнется следствие, которое они доведут до конца.
А сейчас ему было очень грустно и страшно. Он стоял в этой более чем скромной спаленке и смотрел на фотографию… Хелена наконец вернула свое имя. Девочка на снимке улыбалась во весь рот. Не так сдержанно, как мама. Девочку зовут Йенни, и они не знают, где она и что с ней. Сначала Винтер почувствовал облегчение, которое быстро сменил страх. Они должны в первую очередь искать девочку. У него заболела правая рука. Он посмотрел и увидел, что до сих пор судорожно сжимает пистолет. У них было тело без имени. Теперь у тела есть имя, но появилось еще одно имя… без тела.