Зови меня ястребом
Шрифт:
Обходя и перепрыгивая блестевшие в лунном свете «озера», мужчина внезапно насторожился. Остановившись у куста сирени, прислушался. Так и не обернувшись, двинулся дальше…
На ближайшем перекрестке решил сделать крюк и повернул влево. И снова, замедлив шаг, навострил уши. А, снова выбравшись на Горького, перемахнул стопку горбыля, скинул с плеча гитарный футляр, затаился. И стоял, прижавшись спиной к гаражной стене, покуда не показались две крадущиеся вдоль палисадников тени.
Темные фигуры сбавили темп преследования, о чем-то пошептались. Рванули дальше и вдруг…
Вылетевший из мрака кулак сбил
Музыкант порылся в кармане, присел на корточки. У лица одного из поверженных щелкнула зажигалка.
— О, да вам еще сопли памперсами вытирать. К тому же обкуренные, засранцы!.. — разочарованно проворчал он. Притянув за грудки ближайшего, пообещал: — Еще раз увижу — продам в рабство пидарасам. Понял?
— Угу.
Подхватив футляр с инструментом, гитарист двинулся дальше, сожалея и посмеиваясь над несостоявшимся приключением…
— Здорово, Костя, — проскрипел пожилой швейцар дядя Петя и отодвинулся от лестницы, ведущей в подвал.
Гитарист не торопился в душное нутро «Мельницы» — струнный квинтет приступал к своим обязанностям в десятом часу вечера, а до выхода музыкантов публику развлекали незатейливые мелодии с цифровых носителей.
Приветливо кивнув, он подпалил сигарету.
— Народу опять мало?
— Подходят… человек десять уже.
Помолчали. Жахнувший кризис распугал посетителей, особенно из числа коммерсантов. Упала и без того невеликая зарплата. Благо хозяин — местный деляга и один из совладельцев элеватора, пока никого не уволил…
— Плясунья нынче появилась, — сплюнул за перила дед.
— Плясунья?
— Эта… которая вокруг палки вертится.
— Понятно. Кто такая?
— Не представилась. Молоденькая совсем…
— Ну и как впечатление?
— А-а!.. Из породы: задница есть, а сиськи — необязательно. Волдыри от комариных укусов.
— Уже подсмотрел? — рассмеялся музыкант.
— Дык, крутилась — тренировалась, покуда никого не было. Правда, в одежке. Э-эх… — тяжко вздохнул швейцар. — Баба должна как мама Ленина: играть на пианине и воспитывать детвору. А тута что делается? Куды ж мир-то котится, а? Говорят, школьную форму теперь только в секс-шопах продают!..
Идея нанять двух-трех девок из бедных полуголодных семей для исполнения стриптиза, пришла в голову владельцу «Седьмой мельницы» весной, когда пугачевские воротилы, соскучившись за зиму по природе, напрочь позабыли о ночном клубе. И вправду, разве сравнима духота старого подвала с рыбалочкой на Иргизе? Или заморская форель под кислым соусом с ароматной ушицей у костерка под водочку? Разумеется, нет! Сказано — сделано. Не прошло и двух недель, как эффективный маркетинговый ход из слов и проектов превратился в реальность.
— Посмотрим, сколько сегодня прибудет зрителей, — выпустил тонкую струйку дыма гитарист. И внимательно поглядел на дядю Петю: — Ты чего злой сегодня? Не выспался?
— Предчувствия нехорошие.
— ?
— Да-а… — безнадежно махнул рукой тот, — киношек вчерась с внуком насмотрелси. Так опосля и жить расхотелося.
— И что за киношки?
— Американские. «Армагеддон» и «Пятый элемент».
— Так вроде ничего фильмы. И кончаются неплохо.
— Х-хе! Поначалу ничего. А апосля обнаруживается одна, понимаешь ли, закономерность. Смотрю первый:
— Астероид.
— Точно — астероид. Смотрю второй: президент опять негр, и к земле опять несется хреновина…
Не понимая причин расстройства, музыкант ждал продолжения сложных логических завихрений, поселивших тоску в душе пожилого собеседника.
— Обнаруживаешь закономерность? — выдал тот жест преисполненный драматизма.
— Это ж фантастика.
— Была бы фантастика — я б не горевал. А тут вишь какая реальность вырисовывается: выбрали же прошлой осенью главным пиндосом Обаму. Стало быть, жди теперь…
— Неприятностей из дальнего космоса, — рассмеялся музыкант.
— Точно! Вот и я про то!
Встретив понятливого собеседника, дядя Петя приготовился оседлать любимого конька: поболтать о политике, о сволочной власти, о ворах и бандитах с депутатскими мандатами…
Однако гитарист затянулся последний раз и пульнул бычок в урну.
— Ладно, пошел работать. Не кручинься — до мировой катастрофы еще несколько лет…
Когда и при каких обстоятельствах Константина Ярового (или просто Костю, как величали его в ночном клубе) занесло в Пугачев, никто толком не знал. Снимал комнатенку в покосившемся деревянном домике на тихой улочке Сеницы; все ночи проводил на сцене «Седьмой мельницы», днями отсыпался и почти не появлялся на людях. Соседи поначалу шептались и показывали пальцем — новый человек в деревне (даже очень большой) — завсегда событие. Потом попривыкли, перестали замечать. Тем более что поводов к разговорам и повышенному к себе вниманию Константин не давал — жил спокойно, неприметно. Посыпался к обеду, наведывался к колодцу за свежей водицей. Ближе к вечеру в спортивном костюме убегал на берег Иргиза, на обратном пути затаривался в магазине продуктами. А затемно снова шел с гитарой на работу. И так день за днем.
О прошлом молодого мужчины тоже не было известно ничего. Откуда родом, чем занимался до переезда в Пугачев, состоял ли когда в браке? — данные вопросы оставались без ответов. Тридцать пять лет, русский, холост, не судим, военный пенсионер — вот и все сведения, которыми удалось разжиться самым любопытным через паспортный стол районного отдела внутренних дел. А страждущих побольше узнать об этом мужчине было немало. Особенно среди вдов, разведенок, незамужних и прочих достигших половой зрелости девушек. Не взирая на экстравагантный образ жизни и приверженность к субкультуре с таинственным названием «андеграунд», Константин Яровой оставался завидным кандидатом в супруги. Еще бы! Не наркоман, не запойный, не слабоумный, не бандит. И со стабильным доходом в виде немалой военной пенсии.
Что еще надо для уютного счастья в забытой богом глубинке?..
Яровой прошел через фойе и нырнул в темную утробу служебных помещений. Короткий коридорчик: слева кухня с шипящей плитой и охапкой запахов, справа кладовая со стеллажами и промышленными холодильниками. Дальше перемычка в зал — ей пользуются официанты. А в тупичке три одинаковых по площади помещения: дежурка для охраны, общая комната отдыха для персонала и, наконец, «музыкальная шкатулка» — так именовали свои апартаменты артисты струнного квинтета.