Зови меня ястребом
Шрифт:
Опрокинув в рот рюмку водки, пожилой мужчина крякнул, сгреб черный сотовый телефон и удовлетворенно кивнул. Набирая номер самарского партнера по бизнесу, встреча с которым отодвинулась на несколько часов, он в который раз отметил мудрость и осторожную надежность полковника…
Чем дольше они пребывали в «Седьмой мельнице», тем больше им здесь нравилось. Странно, но это действительно было так. Холодная мягкая водочка под вполне приличную закуску, живая музыка в виртуозном исполнении невесть откуда взявшихся профессионалов, уютный полумрак и полуобнаженная
Однако встревоженным и хмурым выглядел один Сергеев. Суходольский подустал, взгляд не выражал былой уверенности, но виду он не показывал — держался. Опустошив первый графинчик, заказал второй; аппетитно закусывал и старался расшевелить подчиненного:
— Чего набычился, Вадим?!
— Баррель падает, — отшучивался тот.
— Так и фьючерсы дешевеют — нам-то что с того?
— Фьючерсы — нахлобучка, торговля маржой. А баррель — целая бочка нефти. Сто пятьдесят девять литров!
— «Ты такой умный, Коля…»
Оба рассмеялись набившей оскомину фразе из дурацкой рекламы. При этом Сергеев отчетливо понимал: шутки шутками, а выполнение обязанностей никто не отменял. Оттого и косил по сторонам, не выпуская из поля зрения входную дверь со служебным закутком.
— Э-эх… Жить надо так, чтоб депрессия была у других, — тянулся Марк Антонович к графинчику. — Еще выпьешь?
— Пожалуй, хватит.
— И то верно — тебе следует держать форму. Тогда полюбуйся на эту красотку. А я выпью…
Танцовщица была настолько молода, что фигурка еще сохраняла детскую угловатость, а личико — наивную непосредственность. Открутившись вокруг шеста, она хватала сброшенную одежку и стремительно убегала со сцены. Чуть позже отправлялись перевести дух и музыканты. А через четверть часа все повторялось: квинтет появлялся из-за кулис первым, артисты рассаживались по местам, разбирали инструменты и… подвальное помещение с неплохой акустикой наполнялось волшебными звуками.
Квинтет состоял из двух молодых женщин, одетых в длинные закрытые платья, и трех мужчин, из которых особенно выделялся один. Во-первых, одежда этого колоритного типажа совершенно не вязалась с концертными нарядами коллег-музыкантов: темная футболка с каким-то бело-красным росчерком на груди, потертые черные джинсы и не чищенные узконосые туфли. Во вторых, атлетическое сложение выдавало не только музыкальные наклонности. А жутко длинные, немытые и нечесаные космы подчеркивали нежелание хоть в чем-то походить на других. И, наконец, в-третьих, лицо гитариста порой казалось знакомым…
На классическую музыку местный бомонд не реагировал вообще. При этом Марк Антонович искренне возмущался:
— Вот она нынешняя власть! С высшим образованием, но без среднего и с подозрительным начальным…
Лишь экспрессивные «Чардаш» Монти или «Гроза» Вивальди самую малость отвлекали публику от ублажения желудков. Зато первые же аккорды «Цыганочки» или «Семь-сорок» вызывали заметное оживление, а уж возвращение к своим обязанностям стриптизерши и вовсе производило
А далеко за полночь случился неприятный казус.
— Смотрите-ка, она намеривается снять последнюю тряпку, — вилка Сергеева застыла на полпути.
Быстро взглянув на обнажавшуюся девицу, Суходольский влил в себя водку и отмахнулся:
— А-а! Мне все равно не рассмотреть деталей с такого расстояния…
И едва рюмка брякнула донышком по столешнице, как музыка резко смолкла, и послышался грохот. Приезжие гости, не сговариваясь, повернули головы на шум…
Видимо, кто-то из подпивших пугачевских боссов не совладал с вожделением и полез на сцену. Взвизгнув, девчонка шарахнулась в сторону, налетела на альтиста. А стоявший ближе всех гитарист, не долго думая, отвесил наглецу затрещину, от которой тот красиво спланировал с невысокого помоста.
И тут началось.
Заскрежетали ножками по полу резко отодвигаемые стулья, под потолком заметался возмущенный мат, к сцене одновременно рвануло несколько дружков поверженного типа.
Длинноволосый гитарист спокойно передал товарищам инструмент и столь же спокойно разбросал поставленными ударами недовольных союзников первой жертвы.
Суходольский отложил прибор и с интересом взирал на отточенные движения гитариста.
— Мда… зло порождает героизм…
А на сцену уже накатывала следующая волна красномордых подонков.
— Неплохо действует музыкант. Неплохо. А эти похожи на ментов, — комментировал Вадим. — Служаки из местного отдела…
Да, скорее всего так и было. И вряд ли офицеры местной милиции вспомнили бы об обязанностях охраны правопорядка, если бы «под замес» попал постой работяга или, скажем, женщина. Но тут чистили нюх городскому начальству, а оно в таких досаднейших ситуациях бездействия силовых структур не прощает!
Ментов было пятеро или шестеро — в суматохе и мельтешении не сосчитать. Самому молодому — под тридцать, старшему — лет пятьдесят. Однако скидок на возраст противная сторона не делала, и хлесткие удары доставали всякого, кто неразумно к ней приближался.
Численность нападавших таяла. Вот, выгнув спину, плашмяком рухнул на пол один; согнувшись пополам, вывалился с «линии фронта» второй; пошатываясь и спрятав окровавленное лицо в ладони, посреди зала стоял и матерно выл третий; еще двое ползали на четвереньках. Остальные горячие головы все еще брали приступом сцену.
— Четко работает парень! — широко улыбался Сергеев и сыпал непонятными терминами: — Правый крюк. Челночок левой… Отличный лоу-кик! Так… уличная Капоэйра. «Сантин» из «Журавля». А это классический «маваши-гери». Молодец! Прям загляденье!..
— Уволят сейчас твое загляденье, — приметил Суходольский бегущего к сцене, машущего руками и что-то кричащего хозяина ночного клуба.
— Уволят, так уволят. Полагаю, нам пора отсюда сваливать, — посмотрел Вадим на запястье, — обстановка накаляется, да и машина вот-вот подойдет.
В вопросах, касающихся безопасности, Марк Антонович с бывшим полковником не спорил — пора, так пора. Выудив из кармана бумажник, он бросил на стол пару крупных купюр, поднялся и быстро зашагал следом за Сергеевым к выходу.