Зубы дракона
Шрифт:
Так что вы, Шатов не в раю. И не в аду. Вы в тюрьме. И церемониться с вами никто не собирается. Понятно?
– Вы тут не скучаете, Евгений Сергеевич? – вернувшись, спросила Светлана.
– Ну что ты, я очень азартно перевариваю пельмени. Это, знаешь ли, необычайно увлекательное занятие.
– Все шутите! – засмеялась Светлана.
– Правду говорю. Разумный человек постарается извлечь пользу и удовольствие из любой ситуации и возможности.
– Только вы не хотите извлекать удовольствие из общения со мной, – тяжело вздохнула Светлана.
– Мы с тобой, похоже, несколько по-разному трактуем сам термин «удовольствие”.
– Вот в этом и вся беда, – снова вздохнула Светлана.
Беда не в этом, подумал Шатов. Беда в том, что я никак не могу понять, что вокруг происходит, и как из всего этого выкручиваться. И вопросы задавать тоже не очень хочется, ибо, похоже, можно нарваться. И нарваться конкретно. Вон, как на практическом занятии по анатомии. Шатова замутило от одного воспоминания.
Кровь, надрезы, еще больше крови, глаза, полные боли и ужаса, и глаза зрителей, заинтересованные и увлеченные. И Светлана также была среди них. И Дмитрий Петрович сказал, что Светлана лично обрабатывала троих. Они всегда практикуются на живых, или это сделали исключительно для Шатова?
Убили женщину, которую он видел единственный раз в жизни. И которая в ужасе шарахнулась от его расспросов, которая…
Что там ему сказал тогда милиционер Звонарев? Могут пострадать невинные люди? И ее, получается, убили из-за Шатова? Только потому, что он обратился к ней с вопросами? Он ведь тогда разговаривал с тремя… Первый, лодочник, проигнорировал все попытки его разговорить, ветеринар сразу же бросился звонить… А продавщица? Не успела? Шатов слишком быстро пришел к Звонареву?
Черт, они что, все знали, что могут быть убиты только за разговор с чужаком?
Шатов вздрогнул, когда почувствовал прикосновение к своей щеке:
– Что?
– Вам что-нибудь нужно?
– Нет.
– А, может, телевизор включить? – спросила Светлана.
– Телевизор? Новости, разве что…
Шатов сказал это безразличным тоном, хотя внутренне подобрался. Узнать хотя бы, какое сейчас число. Не зря ведь они подменили ему часы. В их планы входит лишить Шатова чувства времени. В их? В чьи? Об этом – потом. Об этом – после.
– А у нас не принимаются новости, – виновато сказала Светлана. – Тут есть видеомагнитофон.
– Нет, спасибо, – тяжело вздохнул Шатов.
Они здесь очень предусмотрительные ребята. Лекарство в еду, отключение от эфира. Молодцы. Или это входит в программу обучения гениев?
Картины и скульптуры учеников школы, а тем более, финансовые успехи – результат своевременного принятия пищи и беспрекословного выполнения приказов наставников. Сказали резать по живому – все сразу же хватаются за скальпели. Сказали отпинать известного журналиста – все с удовольствием приступают к физическому упражнению.
– Света, – позвал Шатов.
– Да.
– Позови, пожалуйста, сюда Дмитрия Петровича, если можно.
– Что-то случилось? – в голосе Светланы действительно беспокойство и озабоченность, или это Шатову только показалось?
– Ничего, просто хотел с ним поговорить.
– Он сказал, что освободится только через полчаса.
– Хорошо, я подожду.
– А вы что-то хотели спросить?
– Кстати, – Шатов повернулся к Светлане, – а кто такой Дмитрий Петрович?
– Дмитрий Петрович?
– Да. Ты вот приходишь к нему по утрам, приносишь завтрак, моешь посуду, как я понимаю, прибираешь в доме.
– Прибираю.
– А кто он? За что ему такие почести?
Сейчас она встанет и скажет, что ей некогда. Или заявит, что будет отвечать на вопросы, только попав к Шатову в постель. Или еще что-нибудь придумает.
– А он писатель, – неожиданно спокойно сказала Светлана.
– Да? – удивился Шатов.
– Писатель. Он еще у нас в школе читает спецкурс по литературному творчеству, – Светлана поправила одеяло на груди Шатова, вроде бы невзначай коснувшись его щеки.
Похоже, ей действительно нравится прикасаться к Шатову.
– Он читает спецкурс, или пишет книги?
– Читает, – уверенно сказала Светлана и добавила уже несколько менее уверенно, – и, наверное, пишет.
– Ты что-нибудь из его произведений читала?
– Н-нет, – пожала плечами девушка. – У нас по программе и так много литературы.
– Некогда, значит…
– Некогда, – согласилась Светлана.
– Но в клуб ходите регулярно, – Шатов прищурился, словно поймал собеседницу на чем-то предосудительном.
– А мы туда обязательно ходим.
– Что-что? – переспросил Шатов.
– Обязательно ходим.
– А в церковь?
– Что?
– В церковь тоже ходите обязательно? – Шатов и сам не понял, почему у него в голове возник этот вопрос.
– Обязательно. В церковь и… Ходим. – Светлана вдруг спохватилась, вскочила со стула и бросилась к двери. – Я схожу позову Дмитрия Петровича.
– Позови, – разрешил Шатов.
Позови, а мы у него поинтересуемся, почему это бедных деток заставляют постоянно ходить в клуб? В церковь – понятно. Духовность, опять же. И грехи замолить. Убийство, насколько помнит Шатов, именно грех. И именно смертный.
Только куда еще ходят детки, кроме церкви? Светлана ясно сказала, что ходит в церковь и… И куда? Куда-то, что может быть поставлено в один ряд с церковью. Что может быть поставлено в этот ряд? И девушка очень переполошилась, когда чуть не ляпнула, куда именно ходит.
В замок? Вряд ли. В разговоре с недружелюбным Игорьком именно она спокойно упомянула таинственный замок, перепугав физрука чуть ли не до потери пульса.
Как, оказывается, интересно бывает полежать в смирительной рубашке! Люди тебе перестают воспринимать как угрозу и начинают молоть все, что придет на ум. Им кажется, что привязанный к койке человек – совершенно беспомощен… А человек этот уже, между прочим, придумал, как с этой койки слинять. Сбежать. Просто и красиво, в лучших традициях жанра. Можно было бы попытаться это осуществить уже сегодня вечером, но лучше немного выждать и посмотреть за окружающим. Тем более что если мысль Шатова о пилюле в еде верна, то убежать далеко не получится. Не выйдет далеко убежать. Обидно. Или не очень?