Зубы дракона

Золотько Александр Карлович

– Мы даем тебе только одну минуту на то, чтобы ты вышел из дома и бросил пистолет.

– Зачем мне это?

– Мы потом тебе все объясним.

– Спасибо, я обойдусь. Если я вам нужен живой – привезите кого-то, кому я доверяю. И я выйду. Но вы, ублюдки, снова попытаетесь меня обмануть. Попытаетесь обязательно…

Они попытаются его обмануть. Снова запутать и заставить делать ошибки. О семье во дворе Игорь вспомнил так, чтобы…

– Их там пятеро. Взрослые нам еще понадобятся, а вот дети…

– Что ты сказал? – крикнул Шатов, чтобы ответить хоть что-то.

– Я сказал, что если через минуту ты не выйдешь во двор, то…

– Что то?

– Увидишь.

Увижу, Шатов огляделся, увидел на табурете ведро с водой и кружку. Зачерпнул и выпил. Рука трясется. Все тело трясется. Они просто угрожают. Они не смогут… Они ничего не смогут.

Минута. Шатов поставил кружку на стол, но не попал и кружка громко ударилась об пол.

Минута.

Шатов подошел к окну, осторожно выглянул.

Стоят. Один из близнецов хнычет, второй серьезно смотрит на то, как мать успокаивает его брата. Они замерзли. Хоть ночь и теплая, но с реки тянет прохладой.

– Время, Шатов, – сказал Игорек.

– Пошел… – что-то вдруг швырнуло плачущего мальчишку вперед.

Мать закричала, бросаясь к скорчившемуся телу, но вдруг замерла, оглянулась, рывком повалила на землю второго сына, и прикрыла его своим телом. Отец подхватил на руки дочку, также стараясь, чтобы…

– У тебя есть еще минута, – сказал Игорь.

Раненый мальчишка был еще жив. Тело извивалось, и Шатов услышал, как кто-то скулит, болезненно и протяжно. Мальчишка. Ему больно, обожгло Шатова. Еще минута.

Они выстрелят снова.

– Прекрати! – крикнул Шатов в микрофон.

– Не могу. Либо ты сделаешь, как это требую я, либо… Кончатся эти, я приведу других, соседей. Петровское – село большое.

– Прекрати, вам ведь это ничего не дает!

– А ты откуда знаешь? Ты думаешь, что все происходящее вращается только вокруг тебя, разнесчастного? Ты слишком высокого о себе мнения, Шатов. Время.

Пуля пригвоздила раненого мальчика к земле. Тело дернулось и замерло. На светлой футболке возле одного черного пятна начало растекаться другое.

Дико вскрикнула и замолчала мать, прижимая второго сына к земле и закрывая ему глаза.

Выстрела слышно не было. Черный всплеск крови, небольшой фонтанчик – и все.

– Мы решили дать тебе шанс. Две пули на одного ребенка – многовато. Но если ты захочешь спасти жизнь еще одному…

Отец прикрывал дочь, затравленно оглядываясь по сторонам, но с места не двигался. Мать уже не кричала, а только хрипела, как раненное животное, ударяясь головой о землю.

– Минута, Шатов, – напомнил Игорь.

Сволочь.

Шатов бросился к двери, отбросил в сторону стул. Суки. Они же дети! Они же здесь совершенно не при чем!

От удара ноги дверь распахнулась, и Шатов выпрыгнул на крыльцо.

– В дом, – крикнул Шатов, – быстро – в дом!

Пистолет плясал в поднятой руке. Что же они медлят? Отец очень медленно поднял взгляд на Шатова.

– Быстрее!

Справа вроде бы что-то шевельнулось, и Шатов выстрелил, не целясь, в ту сторону.

– Да что же вы тянете, мать вашу?.. – Шатов сбежал по ступенькам, схватил женщину за руку и потащил ее к дому. – Давай!

Женщина закричала, вырываясь, попыталась ударить Шатова свободной рукой. Закричал мальчишка.

Снова движение в глубине двора. Выстрел.

– В дом! – Шатов рывком бросил женщину к крыльцу и подхватил мальчишку. – Тащи дочку в дом!

Мать вскочила на ноги, шагнула к Шатову, протягивая руки, и на груди у нее вдруг появилась дырочка. Женщина упала, словно подкошенная.

Шатов обернулся и дважды выстрелил в сторону улицы, откуда, как ему показалось, прилетела пуля. Что же здесь происходит…

Это… Во дворе светло, уличные фонари дают достаточно света для того, чтобы Шатов мог видеть кровь, вытекающую из под мертвой женщины, скорчившееся маленькое тело на земле, выражение обреченности на лице отца.

Все застыло. Все замерло. Двигался только Шатов, пытаясь протиснуться сквозь вязкий неподатливый воздух. Ему нужно добежать до крыльца. Спрятать мальчишку. Спрятать…

Толчок, это мальчишка рванулся неожиданно сильно, чуть не вырвался.

– Не нужно, – сказал Шатов, чувствуя, что слова вылетают из горла медленно.

Им тоже трудно протискиваться сквозь пелену страха. Мальчишка перестал вырываться. Это хорошо. Еще два шага к дому. Шаг.

Шатов оглянулся через плечо и увидел, как отец, что-то беззвучно крича, поднимается на ноги, прижимая дочь к груди, и бежит к дому. Медленно, очень медленно, но все-таки, бежит. Бежит.

И какая-то тень появляется сзади него. Тень.

Пистолет сам поднялся на линию выстрела. Толчок в руку, медленно откатился затвор, выбрасывая гильзу. Тень исчезает. Попал? Нет? Это не важно. Шатов поднимается на крыльцо, вбегает в дом.

– Побудь здесь, – Шатов опускает мальчишку на пол.

Тот тихо ложится.

– Полежи здесь, – шепчет Шатов, – я сейчас. Я скоро. И папа сейчас придет, и сестричка…

Отец вбежал в комнату, Шатов захлопнул дверь и заложил ее ножкой стула.

– Что ж ты тянул? – Шатов обернулся к хозяину дома.