Звени, монета, звени
Шрифт:
– Непорядок, – произнес он, будто игнорируя нас, и рассеянно прищелкнул пальцами. Окровавленные кости и обрывки шкуры тут же исчезли, будто провалились сквозь землю. Впрочем, может, так оно и было на самом деле.
Удовлетворенно кивнув, Лаурик направился к нам.
– Привет тебе, о Уста Четырех… – начал было я, но он лишь нетерпеливо (и даже, как мне показалось, с некоторым раздражением) махнул рукой и внимательно посмотрел на моего спутника.
– Фрэнк, – чуть наклонил голову Лаурик.
– Мудрый, – ответил тот таким же кивком – и ни на волос ниже.
– Хорошо выглядишь,
– А вот ты не очень. Усталый у тебя вид.
– Что делать, Фрэнк, что делать. Судьбы всех жителей Пределов – и этого, и всех остальных – на моих плечах. Давит… немного. Пойдем в дом, – и Мудрый гостеприимно распахнул ворота, пропуская моего друга вперед. Я, совершенно обалдев от всего этого, наверное, так и остался бы стоять у плетня, но на крыльце Фрэнк обернулся и коротко – не как гость, как хозяин – бросил:
– Пошли, Трен.
Я вопросительно взглянул на Лаурика.
– Слушай своего друга, Трен Мак-Нейл, – усмехнулся в усы тот, – он худого не посоветует. Вам есть что спросить, мне есть что рассказать.
Когда мы устроились за столом, и Фрэнк бесцеремонно отверг предложенное нам обоим угощение, Лаурик без предисловий перешел к делу:
– Ты, наверное, ждешь, Фрэнк, чтобы я извинился за то, что ты очутился здесь?
– Нет. Ты ведь не будешь.
– Верно, не буду. Потому что моей вины (впрочем, как и заслуги) в этом нет. И потому, что твоя миссия еще не окончена.
Фрэнк слушал, сцепив пальцы в замок, и на лице его не отражалось ни единой эмоции.
– Когда ты в Лайдоре пошел на встречу с неизвестным, я уже знал, что это засада, целью которой было выманить тебя из дома, – продолжал Лаурик. – Я сознательно сделал вид, что поверил, чтобы усыпить бдительность нашего противника и заставить его сделать первый шаг. И он его сделал.
– А на меня, значит, можно было просто наплевать, растереть и забыть? Меня ведь, к твоему сведению, едва не убили.
– Но ведь не убили же. – Мудрый слегка потер виски, и я тут же ощутил, что мой телохранитель прав: перед нами сидел совершенно измученный, давно не спавший человек, чьи силы (даже эти силы, часть от той Силы) были на исходе.
– М-да, не убили, – повторил Лаурик. – Не спеши считать меня жестоким, бесчеловечным, беспринципным ублюдком, Фрэнк. А впрочем… Я и есть жестокий, бесчеловечный, беспринципный ублюдок. – Голос Мудрого внезапно возвысился, в нем будто слышалось далекое ворчание приближающейся грозы. – Мне плевать на то, кем ты, или ты, Трен, или любой человек в любом Пределе будет меня считать. Мне плевать, поймите вы, сколько жизней нужно положить на алтарь моего дела и какие ужасные деяния во имя него свершить! Потому что я – не человек, и не человеческими мерками меня должно судить!
– Конечно, – с неожиданной для самого себя мягкостью сказал я. – Ты – Мудрый Предела, Уста Четырех.
Как ни странно, слова мои оказались именно тем, что сейчас более всего было нужно. Лаурик несколько мгновений сверлил меня взглядом, а потом тихо рассмеялся:
– Спасибо, Броэнах, что напомнил. Да – я Мудрый, и мне не пристало выклянчивать ваше сочувствие и одобрение. Мое
Волны властности, исходившие от него, были столь сильны, что я был уже близок к тому, чтобы упасть в священном экстазе на колени и, склонив голову, ожидать приказов. Но тут вновь раздался негромкий голос Фрэнка, вернувший меня к реальности:
– Мы, разумеется, выполним твой приказ, Лаурик. Но сперва, если ты не против, я бы хотел услышать продолжение истории.
– Ну разумеется. Итак, как только ты расправился с наемниками нашего противника, он тут же Переместился к месту схватки. Причем сделал это настолько поспешно и при помощи столь мощной силы, что тебя, оказавшегося совсем рядом, затянуло туда, откуда он прибыл. В Западный Предел.
– Так что же, Трейноксис отсюда родом.
– Как бы не так, – усмехнулся Лаурик. – Здесь он весьма успешно изображал меня и готовил семена той смуты, что мы сейчас пожинаем.
– Кто же он?
– А ты так до сих пор и не догадался? Разумеется, Серебряная Маска, Мудрый Северного Предела.
– Но почему?! – От избытка чувств Фрэнк даже привстал, навис над спокойно сидящим Лауриком, опершись руками с побледневшими от напряжения пальцами в стол. – Во имя чего?!
Лаурик поднял глаза, и взгляды их встретились. Ух! За малым искры не полетели. Медленно, будто его прогибала назад некая невидимая сила, воин опустился на свое место.
– Во имя чего? – усмехнулся уголком губ Мудрый. – Нетрудно сказать, уж не во имя славы Четырех. Ему нужно господство над Пределами.
– Но разве у него… я хотел сказать, у вас… нет господства над Пределами?
– Не в той мере, друг мой, не в той мере. У них… то есть у нас, разумеется, всегда есть ограничивающий поводок.
Фрэнк, похоже, ничего не понял, а я… Я сидел, парализованный ужасом, судорожно глотая внезапно ставший густым и вязким воздух.
– Ты… ты хочешь сказать… – с трудом выговорил я.
– Я уже сказал это, – с уничтожающей последние крупицы моей уверенности в незыблемости окружающего меня Предела холодной безжалостностью произнес Лаурик. – Одно из творений Четырех вышло из-под контроля. Говоря проще – взбунтовалось. Нет, молчите! Не говорите ни слова! Я знаю, насколько чудовищно то, что я сейчас говорю. Я знаю, что в это невозможно поверить. Но вы должны поверить! И должны мне помочь, слышите?! Повинуйтесь!
Мудрый чеканил фразы, будто гвозди забивая хлесткой интонацией слова в наше сознание. Я не видел сейчас Фрэнка – я вообще ничего не видел сейчас, – но сам я при каждом новом слове съеживался и дергался, как от невидимых ударов.
Внезапно всё кончилось. Я вновь обрел себя. Одежда и волосы мои были мокрыми от пота, трясущаяся как у дряхлого старика рука пыталась донести до рта неизвестно откуда взявшуюся чашу с пивом. Фрэнк выглядел немногим лучше: по крайней мере он ухитрялся выпить значительно больше, чем пролить нагрудь. Лишь Лаурик выглядел как обычно, а если подумать, то и лучше.