Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого

Мартыненко Алексей Алексеевич

А вот и еще о том же сообщается, что Петр масонство: «…вывез из своего путешествия (второго, 1717 г.) масонский статут и на его основании… открыл ложу в Кронштадте» [23, с. 169].

Так когда же он на самом деле вступил в масонство?

«…первая ложа существовала в России еще в конце XVII столетия. Мастером стула в ней был Лефорт…» [23, с. 169].

Это полностью подтверждает выше выдвинутую версию, откуда у этого самого «швейцарца» имелись столь неистощимые финансовые возможности, которые позволяли устраиваемым кутежам не прекращаться ни на единую секунду, продолжаясь даже в отсутствие самого хозяина. И наш «реформатор» здесь был не просто вольным слушателем и собутыльником. Он имел достаточно солидную должность. В этом ордене, возглавляемом Лефортом:

«…первым надзирателем Гордон, а вторым сам Петр» [23, с. 169].

Однако ж градус посвящения у Петра был куда как выше, нежели позволяется иметь гоям, пусть даже и монархам своих государств. В городе Реймсе:

«…где венчались на царство французские короли, до сих пор хранится Евангелие… короли при своем помазании давали обет Господу на этом Евангелии… оно считалось ими написанным на каком-то совершенно неведомом языке» [80, с. 229].

Юрий Воробьевский в своей книге «Шаг Змеи» поясняет, что французы объясняли это тем, что язык Евангелия из Реймса раньше был их собственным языком. Но теперь он давно забыт, а потому они и не могут прочесть эту свою старинную священную книгу.

«22 июля 1717 года, когда император Петр Великий проезжал через город Реймс и осматривал соборную ризницу, то Евангелие это было ему показано с пояснением, что никто не знает, на каком оно написано языке. К величайшему удивлению присутствующих, великий русский царь, взяв его в руки… начал его тотчас же бегло читать» [80, с. 229].

Что и вполне естественно — Евангелие было написано на старославянском языке! Ведь именно этот язык, как теперь выясняется, до покорения местных славян германцами и являлся некогда в данной местности разговорным.

И здесь нет ничего удивительного: уж к сорока пяти-то годам, то есть за двадцать лет знакомства с этой тайной, лишь у масонов сохранившейся нашей рунической письменностью, можно было ее с грехом пополам все-таки освоить даже и такому не слишком способному к наукам ученику, каким был Петр. Однако ж набраться глупости продекламировать это свое тайное знание перед толпой зевак?!

И вот какова история появления в Реймсе записанного древним руническим письмом прочитанного Петром по-славянски Евангелия:

«Хлодвиг, еще язычник, женится на бургундской принцессе Клотильде… хотя сами бургунды исповедовали в своей массе арианство, Клотильда была православной… В 496 году под Кельном войска Хлодвига вынуждены были сдерживать натиск вторгнувшихся алеманов. И впервые воины Хлодвига дрогнули. И тогда молодой реке воздел руки к небу и стал истово молить Христа даровать ему победу. И только он закончил столь неожиданную и для себя самого молитву, алеманы дрогнули и, поддавшись панике, побежали… Клотильда упросила мужа немедленно креститься» [57, с. 100–101].

И вот где произошло крещение этого предводителя франков:

«В Реймском кафедральном соборе…» [57, с. 101].

Именно там с тех пор всегда и:

«…венчались королевской короной французские монархи…» [57, с. 154].

И вот когда Петр был там проездом, ему:

«…показали таинственное Евангелие, на котором с незапамятных времен давали присягу короли воинственных франков» [57, с. 155].

Его-то он и прочел бегло, — всем на удивление, на славянском наречии. Что является очередным доказательством полной абсурдности крещения Руси князем Владимиром. Ведь это Евангелие существовало за полтысячелетия до событий, от которых принято отсчитывать ход нашей истории:

«Все что России было необходимо, она уже имела — Слово Божие на родном и священном языке» [57, с. 155].

Вот что сообщается о происхождении Евангелия, столь бегло прочитанного Петром в Реймсе:

«В 633 году в гавань города Булонь-сюр-Мер, что на северо-западе Франции, зашел таинственный корабль. На его борту не оказалось ни единого человека, только небольшая статуэтка «Черной Мадонны» и рукописное Евангелие на арамейском языке, языке, на котором разговаривал Спаситель» [57, с. 163].

Население данной местности, как становится все более очевидным, в ту далекую пору состояло исключительно из славян. Что: «…необходимо учитывать, как некий исторический контекст таинственного появления в Реймсе славянского Евангелия, без преувеличения главной святыни французской короны» [57, с. 194]. Так что, с какой стороны ни глянь, а получается:

«…что Евангелие было написано «роусьским» языком, подобно другому, которое видел [приобрел — А.М] в Крыму просветитель славян Константин-Кирилл Философ» [57, с. 219–220].

Но на смену нашей слоговой рунической письменности пришла буквенная кириллица, которая стала потихоньку вытеснять нашу древнюю грамоту. Князь же Владимир первым своим шагом по якобы уничтожению язычества приказал предать огню все писаные рунами книги. Что и было исполнено. Так мы были лишены нашей древней грамоты. Масоны же, устроившие нам эту странную реформу, впоследствии стали использовать наше древнее письмо в качестве тайнописи.

Между тем лишь принадлежность Петра к доизраильскому населению Палестины, то есть к туземному населению Ханаана, могла позволить ему подняться в масонской иерархии выше 33 градуса посвящения. Потому и оказалась ему знакома руническая грамота, используемая этой глубоко законспирированной организацией в качестве тайнописи. Эту тайнопись в своей работе «Праславянская письменность. Результаты дешифровки. Том II» перевел на наш современный язык Г. С. Гриневич [27], что позволило заглянуть во многие тайны, которые масоны столько лет скрывали от посторонних глаз.

Но потому и оставались все их секреты до сих пор не расшифрованными, что эта тайнопись доверялась лишь единицам, которых адепты ортодоксального иудаизма очень уважали и называли князьями изгнания. И если Петр знал эту грамоту, то, значит, и не мог не являться одним из них.

Это еще раз говорит о его настоящей, а не вымышленной национальности.

И отнюдь не случайно безсменным «другом» Петра оказался самый первый вор в его же государстве — безродный Алексашка Меншиков. И, судя по колоссальности этим самым «другом» практически в открытую наворованных у своего сюзерена финансовых средств, он был своему господину отнюдь не просто «другом», но именно «братом». А потому и сходило ему с рук все то, миллионная доля чего для любого простого смертного закончилась бы дыбой, кнутом и плахой.