Зверь на престоле, или правда о царстве Петра Великого
Шрифт:
О том, что со времен Петра из нашей страны только выкачивались ее богатства, имеется подтверждение еще хотя бы в том, что даже век спустя десять тысяч судов ежегодно выкидывались за ненадобностью, вместо того чтобы быть нагруженными уже теперь импортными товарами и через Тихвинскую или Мариинскую системы, при попутном в здешних местах северо-западном ветре, быть отправленными вглубь России. И исключительно благодаря односторонности потоков груза одна треть русского торгового флота ежегодно безжалостно уничтожалась — шла в огонь в качестве дров, столь дефицитных на гнилых болотах, где был учрежден этот город-кровосос.
Но
А наш естественный путь с запада на восток, Мариинская система, что теперь выясняется, в угоду все того же мертворожденного города-вампира, вследствие явной все же нехватки вскрытого Петром крантика в лице Вышне-Волоцкой системы переправки наших богатств за кордон, был уже при своем сооружении переориентирован в сторону, обратную естественной: «…в июле 1810 года Мариинская водная система была торжественно открыта. Мариинской она была названа потому, что деньги на ее строительство отпускались по личному распоряжению супруги императора Павла I — императрицы Марии Федоровны…» [157, с. 87].
И деньги ею выделялись, между прочим, ну уж совершенно несопоставимые с отпускаемыми на подобные же нужды Петром. Ведь если «преобразователь» выдавал по 3 тыс. рублей для строительства канала, где работало 6000 человек, то при Павле I, когда цены мало чем и отличались от цен при Петре: «…ежегодно выдавалось по 400 тысяч рублей…» [157, с. 87].
А вот какая в сравнении с выплатами своим рабам Петра просто астрономическая сумма была выплачена казной при строительстве Белозерского обводного канала:
«Белозерское городское общество для постройки канала получило от казны ссуду в сумме 4,5 миллиона рублей ассигнациями…» [157, с. 92].
И какие сумасшедшие деньги зарабатывали рабочие еще и здесь — осталось за кадром. Но, судя по общей сумме, а в особенности в сравнении со средствами, отпускаемыми Петром, достаточно немалые.
И когда строительство ее завершилось: «По ней широким потоком пошли грузы с нижней и средней Волги к Петербургу» [157, с. 87].
И вот до какой широтыбыл развернут этот не имеющий в истории аналогов односторонний путь по вытряхиванию за кордон достояния Державы:
«Пропускная способность канала планировалась до 60 000 судов за навигацию» [157, с 92].
И вот в чем выражалась неслыханная односторонность теперь и этого пути, разграбляющего нашу страну:
«Служило судно 1–2 рейса. В конце навигации его продавали на дрова в С.-Петербурге, на вырученные деньги судоводители покупали сани и возвращались домой по санному пути» [157, с.92].
Так что еще и Мариинская система, в помощь Вышне-Волоцкой, угробляющей в год по 10 000 судов, была уже изначально запланирована на уничтожение в печах города-убийцы от 30 000 до 45 000 русских речных судов ежегодно!!!
Что тут скажешь?
Это и действительно какое-то древнее мистическое жертвоприношение. И все это лишь для того, чтобы измысленный Петром монстр за своей никчемностью раньше положенного времени не издох…
А вот чем кардинально отличались от Петра наши страной управители, выплачивающие миллионы за те работы, где их предшественник выдавал тысячи, и те на лету разворовываемые его «птенчиками». Ненавидимый петрообожателями «Палкин», например, в 1834 г. после пожара в селе Едрове, где случилось ему по тем временам быть проездом, совершил следующий поступок:
«…тогда же обратив внимание на это бедствие, высочайше повелел принять меры к немедленной помощи, вследствие того розданы в ссуду погоревшим 121 ямщику и 2 купцам из ямщиков, каждому по 300 р. на 10 лед без процентов, и сверх того безвозвратно13 вдовам по 50 рублей каждой. Приятно и усладительно находить по лицу всей Русской Земли живые памятники благотворительности и милосердия государя нашего. Божество, неусыпно пекущееся о благополучии чад своих! Ты на пепле селения услышишь не вопли и рыдания, но тысячи радостных голосов, прославляющих твое милосердие! Ты узришь седых старцев и сирых вдов, окруженных многочисленными семьями, от глубины сердца просящих у Всевышнего благословения тебе и августейшему Дому твоему — и эта пламенная жертва искренности возлетит ко Престолу Царя Царей и будет услышана для счастья нашего, как слышат небеса все теплые молитвы наши!..» [32, с. 220].
«Палкин» благотворительствовал, как теперь выясняется, в ни до него, ни после невиданных размерах. По шестьдесят коров ста двадцати трем человекам одновременно, совершенно безкорыстно, безпроцентно каждому на целых десять лет пожаловано монархом! А это стадо в 7380 голов! Мало того. Тринадцати безутешным вдовам, чьи мужья стали жертвами пожара, по всей видимости, не просто так, но в борьбе с разбушевавшейся стихией, человеколюбивый монарх, проявив милосердие прежде всего к оставшимся сиротами детям, одарил каждую безвозвратной ссудой, равной стоимости десяти коров!
Ничуть не менее щедры были и первые московские государи:
«Накануне или в самые дни великих праздников… государь скрытно, только в сопровождении небольшого отряда доверенных слуг, выходил из дворца в городские тюрьмы и богадельни, где и раздавал из собственных рук милостыню всем заключенным преступникам и пленным иноземцам, а в богадельнях — дряхлым, увечным, малолетним сиротам и всякого рода беднякам, каждому не меньше полтины, а многим по рублю, иным же по два, по три и по пять рублей — деньги огромные по тому времени…
Так жил Василий Третий по обычаям своих предков; так же жили московские государи и после него — в XVI и в XVII веке» [81, с. 309–310].
Так что же это были за деньги?
«…лошадь стоила рубль, корова — три четвертака…» [81, с. 290–291].
А вот и о Николае II узнаем, что его благотворительность была ничуть не меньшей:
«…давка на Ходынском поле, где собралось около полумиллиона человек в ожидании памятных подарков от государя по случаю венчания на царство, — насчитывают ныне до 1000 с лишним умерших на месте и скончавшихся в ближайшие дни, множество раненых. На следующее утро государь и государыня были на панихиде по сим умершим и позже посещали раненых в больницах, было выдано по 1000 рублей в золотом исчислении на каждую семью умерших или пострадавших, для детей их был создан приют» [83, с. 472].