Звезда Егорова
Шрифт:
— Товарищ Мейлинг! — вспомнил Алексей фамилию этого седого человека. — Вот и встретились.
— В нашей свободной Банска-Бистрице! — взволнованно произнес Ян. — Спасибо вам и вашим партизанам. Далеко ли идете?
— В штаб Голиана. Надо же наладить если не взаимодействие, то хотя бы взаимопонимание…
— Я пойду с вами. Давайте вместе выяснять отношения с Голианом.
…В штабе наземных войск словацкой армии, где находится резиденция Голиана, довольно шумно, по коридорам снуют люди. Но в приемной чинная тишина. Адъютант подполковника не спешит
— Подполковник занят важным делом, у него люди.
Егоров решительно отстранил подпоручика и вошел в кабинет.
В кабинете кроме Голиана было еще двое гражданских. Они внимательно читали какие-то документы, вполголоса переговариваясь. Наконец хозяин кабинета поднял голову и с удивлением посмотрел на вошедших. Затем встал из-за стола и пошел навстречу Егорову.
— О, знаменитый партизанский велитель Егоров! Я вас сразу-то и не узнал. На прошлой встрече вы были во всем великолепии вашего национального мундира и в блеске орденов, а сейчас у вас далеко не блестящий вид. Чему обязан?
— Вы так спрашиваете, словно только что появились в Банска-Бистрице, ни о чем не знаете и не догадываетесь. До вас не дошли звуки боя?
— Ну почему же, господин капитан, я на слух не жалуюсь, к тому же у меня исполнительные подчиненные. Доложили… Но вы сочли возможным провести всю акцию самостоятельно, не поставив меня в известность. Еще хорошо, что мои солдаты не вступили с вами в бой.
— Было бы очень прискорбно, — вмешался Мейлинг. — Сигналом для партизан послужило вторжение гитлеровцев в Словакию. И они пришли в Банска-Бистрицу, к вам. И первое, что их поразило в городе, в центре восстания, — это мирное соседство флагов нацистской Германии и Словакии. Чего вы выжидали, не отдавая приказа своим частям освободить город от фашистов?
Голиан переглянулся со своими собеседниками. Они суетливо направились к двери, сказав Голиану, что будут действовать как договорились.
Проводив гостей, Голиан предложил Егорову и его спутникам сесть за длинный стол, стоявший в стороне.
— Я не считал необходимым поднимать гарнизон. Силы противника в городе были настолько слабы, что я надеялся склонить их к бескровной капитуляции, но вы, — он хмуро посмотрел на Егорова, — помешали мне это сделать своим «героическим штурмом».
Разговор прервал бледный, взволнованный адъютант Голиана.
— Что с вами? — сердито спросил его Голиан.
— Там, — показал адъютант на приемную, — прибыл… привели…
В комнату вошел Александр Каменчук, заместитель Волошина. За ним ввели под конвоем маленького круглого генерала в сером плаще. Каменчук доложил Егорову, что аэродром «Три Дуба» захвачен батальоном Волошина. Арестованный задержан там. Он вылезал из только что приземлившегося самолета. Увидев партизан, пытался снова улететь. Себя не назвал.
— А где Волошин?
Каменчук опустил голову.
— Комбат погиб при штурме аэродрома, товарищ комбриг, — почти прошептал он. — Не уберегли Ивана.
— Ах ты, беда какая! — Словно что-то тяжелое толкнуло Егорова в грудь. Справившись с волнением, он подошел к задержанному.
— Кто вы такой?
— А вы кто такой? — вместо ответа высокомерно спросил
— Я — командир партизанской бригады, а это, — показал Егоров на Яна Мейлинга и других, — представители Словацкого национального совета, руководители восстания.
— Генерал Туранец, главнокомандующий словацкой армией, — одернув плащ с генеральскими погонами, пытаясь сохранить достоинство, представился пленный. — Надеюсь, моя фамилия известна. По крайней мере вам, — сердито обратился он к Голиану.
— Что вы делали на аэродроме «Три Дуба»? — спросил Егоров.
— А какое вам дело до того, что делает словацкий генерал на своем аэродроме? — парировал Туранец.
— Повстанцы захватили аэродром, взяли вас в плен, так что ведите себя соответственно.
Генерал даже оторопел от неожиданности.
— Как вы смеете!
— Смеем, господин генерал. Повторяю вопрос: как вы оказались на аэродроме?
— Ну, хорошо, если вы настаиваете… Вчера мне стало известно, что начальник штаба наземных войск словацкой армии, подчиненной мне, вот этот господин, — показал он на Голиана, — изменил присяге и без моего ведома отдал приказ оказывать сопротивление нашим союзникам, немецким войскам. И я прибыл сюда навести порядок… — Голиан криво усмехнулся. Но Туранец, не обращая на него внимания, продолжал: — Предлагаю партизанам, пока не поздно, сложить оружие, солдат словацкой армии развести по казармам. А вас, — он повернулся к Голиану, — я арестую и предам военному суду…
Голиан побледнел, вытянулся во весь свой высокий рост и подался вперед. Егоров счел нужным прекратить эту комедию.
— Господин генерал, кажется, вы забываете о своем положении…
Но Туранец продолжал хорохориться.
— Что вы можете сделать со мной? Расстреляете?
— Ну зачем же так сразу, господин генерал, — вступил в разговор Ян Мейлинг, — сначала народ будет вас судить. Он и решит, как с вами поступить. А пока что именем народной власти вы арестованы, — объявил он. — Прикажите увести его, товарищ Егоров.
После этого инцидента разговор в кабинете Голиана продолжался уже в других тонах. Голиан признал, что погорячился, и обещал впредь не раздувать разногласий с партизанами.
И опять их беседе помешал ворвавшийся в кабинет адъютант.
— Господин подполковник, радио!.. — Он включил приемник, стоявший на низеньком столике в углу кабинета.
Передавалось Обращение командования повстанческой армии Словакии и Словацкого национального совета к словацким офицерам, младшим офицерам и солдатам.
Но что это? Мейлинг и Егоров удивленно переглянулись. Диктор читал:
«От имени командира словацкого войска как части чехословацких вооруженных сил генерала Виеста призываю вас… встаньте на борьбу против немецких оккупационных частей, боритесь твердо и решительно против захватчиков, сохраняйте безупречную дисциплину и подчиняйтесь тем командирам, которые поведут вас на борьбу против немцев… Наша скорая победа обеспечена!»
— Почему от имени лондонского генерала, а не от вашего имени, господин Голиан, обнародовано воззвание? — спросил Ян Мейлинг. — Вы что, снова за нашей спиной сговорились с правительством Бенеша?