Звезда Надежды
Шрифт:
— Так, что Сол, — продолжал говорить Дождь Ясень, подкидывая последнему карту: — Если за годы проведенные в академии, ты не осилил простейшей игры в карты, то у меня возникают вопросы к защите твоего диплома…
— Мой диплом тебя не касается. Он выстрадан потом и кровью… А!
— Готов! — Дождь рассмеялся — беззлобно и весело: — Сол, меси колоду: — Лететь нам еще пять дней. Сделаем дело, и на обратном пути я возьмусь за ваше обучение всерьез.
— Шулер. — Сол принялся раздавать карты, вид у него при этом был сосредоточенный и глуповатый.
Пришла
Флорианка выглядела бодрой и веселой. В верхний правый нагрудной карман ее желтого комбинезона была вставлена красная, искусственная роза, волосы затянуты в короткую косичку на макушке.
— Котята — бездельники, — она посмотрела на Дождя, спросила: — Дож, что с нашим челноком?
— С нашим челноком, сударыня, все в полном порядке. Можешь сделать мне официальный запрос и я дам тебе развернутый, подробный отчет.
Она сидела между Джилом и Дождем, напротив притихшего Сола и, наклонившись к Дождю, сказала со своей улыбкой, в стиле «ну — ну»:
— Дождик, если у нас хоть, что — нибудь…
— Ааоли! Я уже трижды проверил все системы.
— Я тебе уши отгрызу, милый. Твои наодеколоненные уши.
Они играли вчетвером.
Джилу было хорошо и спокойно. Слушая разговоры друзей, он думал о том, что еще пять суток полета, и они полетят домой.
Конечно — же несколько месяцев обратной дороги, это долго, но это дорога домой. Она всегда легче переносится. Джил знал это еще по тому времени, когда водил старый грузовой космолет «Толстяк»…
— Мошенник! — Ааоли громко рассмеялась.
Проиграла.
Судя по корабельным часам, сейчас шла вторая половина дня. Сегодня или завтра надо пройти с осмотром Бомбовый отсек. Там, по сути в огромном ангаре, находится ракета с «Хлопком».
«Завтра», — подумал Джил.
Пусть сегодняшний день пройдет вот так — безмятежно и без суеты.
Он подумал о челноке.
Конечно это не крейсер, с его необъятными пространствами, но челнок тоже нельзя было назвать маленьким. По своим размерам он едва ли уступал космолету третьего класса и имел все необходимое для жизни и комфорта многомесячного перелета.
Он усмехнулся, вспомнив Глака Ноу, то, как тот держался во время обсуждения эвакуации. Глак не был актером, и Джил видел в его лице едва сдерживаемую радость при решении отправить челнок со всеми желающими на Зарю.
Джок Суни — старый алкоголик, упирался изо всех сил — спорил, доказывал, что с ним «все будет в порядке», даже когда Гуэн и Тресса единодушно заявили, что майор не перенесет полный перелет.
Джок Суни.
Тресса Ига.
Гуэн Кха.
Ос.
Ему не хватало их. Джил ловил себя на том, что думая о майоре, двух врачах экипажа и об Осеннем, его посещает грусть, словно они не улетели на челноке, а умерли здесь. Давно…
На какое — то мгновение ему почудился призрак памяти — лежащий на полу, в большей багровой луже, мертвый Гуэн, он лежал лицом вниз, а в его обтянутой белым комбинезоном спине, виднелись пять маленьких отверстий из которых кровь
Джил вздрогнул и внутренним усилием отогнал это видение и, помня как провожал их к челноку — живых и озабоченных этим своим отбытием, устыдился самого себя.
Подумать о живых, как о мертвых!
После возвращения на Зарю, надо бы как следует отдохнуть. Никаких полетов. Только семья и дом. Он будет проводить все время с женой и сыном. И никаких дел, никаких тревог и забот. Хотя, конечно — же, Сол припрется со своим, как обычно, внезапным визитом. Да и Дождь вряд ли будет долго пропадать на Оре…
Проиграв — как всегда, Джил посмотрел на Ааоли. За ее спиной тянулись длинные ряды книг — старых и новых, в темных тесненных переплетах, из картона и кожи. В тени полок ему показалось, что виднеется матовая, свалявшаяся пыль. На переплете одной из книг — темно — коричневой, с золотым тиснением, Джил прочитал — «Идущий Гром. Философия миров». Он не мог припомнить точно, но был уверен в том, что автор этой «философии» — Идущий Гром, жил задолго до Большой Вспышки, наверное пять или шесть тысяч лет назад, и считался самым выдающимся философом древности.
Джил его никогда не читал. Он вообще не любил философию, но глядя на корешок книги, на ее тусклые, золотые буквы, на пыль прилипшую к ее картону, Джил испытал чувство, похожее на сожаление, словно то, что книга эта стоит на полке в забвении, есть горькая несправедливость к ее автору — Грому, и прочитать ее или хотя бы начать, пройти несколько глав, было бы честно и порядочно по отношению к этому, давно умершему человеку…
И еще.
Он подумал, что очень странно видеть, на почти пустой и безлюдной «Стреле», эту огромную библиотеку.
Словно очнувшись, Джил перевел взгляд на Ааоли.
Флорианка сидела, не глядя в свои карты, что держала в руках, на ее тонких губах играла задумчивая улыбка.
— Вернемся и я никогда не покину Флорию, — произнесла она: — Муж не отпустит, — и Ааоли счастливо рассмеялась, радостно и легко: — Да и пора уже обзавестись котятками. А то вы мне порядком надоели. Особенно ты, Дож.
Она увидела, что Джил смотрит на нее, и показала ему язык.
— Мой хороший, не скоро мы с тобой свидимся.
Джил смотрел на ее счастливое лицо, на блеск в зеленых кошачьих глазах, и в нем возникло щемящее чувство, не уместное сейчас и здесь, словно он жалел ее в чем — то не осознанном, непонятном.
Сол бросил карты на стол.
Солу все надоело.
— Все! Баста! — Сол Дин откинулся на спинку кресла, размял плечи: — Не могу больше. Надо-о-о-е-е-ло!
Дождь Ясень недоуменно оглядел всех, спросил:
— Ребята, вы чего? До вечера еще прорва времени!
— Я в Бомбовый схожу. — Джил положил карты на стол, с нескрываемым облегчением: — Дальше без меня.