Звезда Надежды
Шрифт:
Ни Джил, ни Сол не прочитали тут ни одной книги.
Они собирались в библиотеке для ежедневных посиделок, прекратив проводить время в кают — компании.
Это была идея Сола.
Ааоли приходила сюда редко. По непонятной причине ей здесь не нравилось.
С момента отбытия эвакуацинной команды прошло несколько дней.
Джил и Сол расположились за крайним, у самой стены столом, там, где находился ближайший автомат пищеблока, свет включали исключительно за своим столом и нигде больше.
Пили горячий, сладкий чай из больших, металлических кружек. На столе стояло овальное блюдо — имитация
— Если честно, то я не особо переживаю об этом, — Сол сидел напротив в глубоком, мягком кресле, положив локти на стол: — Но мало ли, что может произойти перед самым… финалом.
Джил неопределенно пожал плечами — говорить на эту тему ему не хотелось, да и обсуждали они с Солом все это уже не первый раз:
— Что может произойти? Через пять дней мы подойдем к точке «возврата», сядем в челнок и эвакуируемся. — Джил закинул правую ногу на левую, мотал носком туфли: — Последние двенадцать часов полета «Стрела» полетит без нас. Компьютер сам решит, что делать. Если непредвиденных помех не возникнет, то будет сброшена ракета с «Хлопком», а крейсер догонит нас через три недели. Слишком большей маневр на разворот. Если окажется, что ракета к Объекту не пробьется, «Стрела» дойдет до него и взорвется вместе с «Хлопком» на борту. Вот и все, Сол. Вот и все. Просто в этом случае, нам придется лететь к Заре на два месяца дольше.
Сол посмотрел в сторону темного холла библиотеки, прищурился, потом проговорил раздраженно:
— Где его носит? Час сидим.
— Придет. Он проверяет топливную систему челнока. Это долгая песня.
— Каждый день туда ходит. Это мания. Ты бы запретил ему что — ли. Свихнется.
— А кто этим будет заниматься? До эвакуации челноками заведовали Хен Ка и Ветер Скат.
Сол Дин недовольно посмотрел Джилу в лицо, сказал:
— Зря ты пошел у них на поводу. Теперь нас четверо, а было бы двенадцать.
— Думаешь — бунт лучше? «Стрелу» к Объекту доведет и один, нечего здесь болтаться всяким… — Джил запнулся, помолчал, подбирая нужное слово, но передумал и произнес: — До Зари долетят без происшествий. Глак и Суни умеют сохранять дисциплину. К тому — же с ними полетели Тресса и Гуэн. Сам же видел состояние Слога. А Диски? А Ос? Они не дотянут до конца экспедиции.
Сол Дин вдруг рассмеялся:
— Остались самые железные парни! А, Джил?
— Смотри, чтобы Ааоли тебя не услышала. Она не парень.
Джил рассмеялся этой своей шутке, Сол ржал во весь голос и оба в этот момент, казались счастливыми, как дети.
Джил смеялся до слез.
И как обычно Дождь Ясень появился внезапно, словно чертик из табакерки. Высокий, средних лет, светловолосый, с круглым, улыбчивым лицом, он был одет в белый, новый комбинезон и черные мягкие туфли.
Приблизившись к столу за которым сидели Джил и Сол, Дождь плюхнулся в свое кресло, развалился в нем, оглядывая друзей и окуная их в атмосферу своего терпкого одеколона.
— Привет труженикам.
— Привет, Дож.
— Здорово.
— Здоровей видали, — Дождь Ясень вопросительно осмотрел гладкую поверхность стола: — Что — то я не вижу своего стаканчика чая.
— Сходишь сам, не развалишься, — Сол ухмыльнулся ему во весь рот: — Пищеблок во-о-он там.
— Схожу, Сол, схожу, — Дождь поднялся на ноги и,
— Сейчас опять нас картами мучить начнет, — Сол почесал свой нос: — И не надоест же ему!
— Он и в университете всегда был игроком. Чуть не выперли.
— Лучше бы выперли. Сейчас летели бы с кем — нибудь по — спокойнее.
Дождь вернулся к ним, аккуратно неся в правой руке большую стальную кружку, поставил ее на стол и сел в свое кресло. Из кружки поднимался дымок пара.
— Ну-с. Сыграем?
— Дож, давай не сегодня, — Джил поморщился: — Настроение не то. Еще и одеколон твой… Для кого ты воняешь — то, не пойму. Из ведра, что — ли на себя льешь?
— Старичок! — Дождь поднял указательный палец левой руки, правую руку уже запустил в нагрудный карман своего комбинезона: — Приучай себя хорошо пахнуть. Дамы на Заре это оценят.
— У него жена и сын. Насоветуешь сейчас…
— А что я? — Он вытащил из кармана колоду карт: — Я же не агитирую на блуд.
— Я человек семейный, Дож. Мне так вонять, воспрещается. — Джил смотрел, как тот уже мешает карты и начинает их раздавать: — Ааоли тебя когда — нибудь выгонит отсюда, за эту вонь.
— Козыри, старички. Козыри — крести! — Торжественно объявил Дождь Ясень.
— Как это все надоело. — Сол Дин глубоко вздохнул и взял свои карты: — И чего мы терпим, не понятно. Все равно выиграет. Хоть бы раз проиграл.
— Не в моих правилах — поддаваться ущербным простакам, — Дождь смотрел в свои карты, лицо его сделалось задумчивым, он уже мычал себе под нос какой — то мотивчик.
Джилу нравились их посиделки. В такие минуты забываешь где ты и зачем. Дождь Ясень.
Он подумал, что ведь это очень хорошо, что они собрались на «Стреле», совсем как в детстве, когда Сол жил с родителями в соседнем квартале от Джила, а Дождь приезжал на летние каникулы к бабушке. То были сказочные времена, теперь их не вернуть, но так хочется снова заглянуть в Дом Конструкторов и посмотреть на действующие модели антигравов. Или сходить на реку и по долго, не вылезая из воды, кататься втроем на притопленном, сучковатом бревне — до посинения, до сильной дрожи во всем замершем теле и кричать друг другу глупости, и грести, и размахивать руками, и нырять с большего, гранитного камня, что как голова уснувшего великана торчал из воды, почти у самого берега. С Дождем он не виделся со времен академии, в которой шесть лет проучились дружной компанией — Джил, Дож, Сол и Мау. Последнего Джил видел перед отлетом на «Стрелу» — он пришел провожать его в космопорт, подтянутый, торжественный. Дана Мау не любила, всегда они с ней собачились. Зато Джил — младший был от Мау в восторге.
— Вот, что я расскажу вам, старички…
Джил слушал Дождя в пол уха. Ему нравилось, что они собирались вот так, по — простому, как в прежние годы, нравилось слушать россказни Дожа, его перебранки с Солом, и все это составляло единую часть его внутреннего уюта, мозаику, из которой складывались дни на «Стреле», их внутреннее наполнение. То, что многие из экипажа решили их покинуть и отправиться на Зарю, даже к лучшему. Сразу пропала нервозность в общении, настороженность и недоверие. Остались те, кто должен был остаться, те к которым доверие не имеет границ — друзья.