Звезда волхвов
Шрифт:
Топот множества ног и приглушенные команды догнали их уже на середине пути.
Тит ускорил шаг, но грузный владыка задыхался, хотя и шел без ноши. Через минуту они окончательно убедились, что по их следам, грохоча сапогами, движется погоня. Эта невесть откуда взявшаяся в ночном подземелье демонская стая взяла след, еще минута, и их настигнут.
— Быстрее, ваше Преосвященство! — сипел Тит.
— Не могу… Иди один…. Вот ключ от моего кабинета и сейфа, укрой ларец и книгу… В серебряной трубке лежит завещание Досифея… Не забудь… Сбереги…
Владыка
Долгая трель милицейского свистка и резкий окрик заставили его остановиться.
— Стой, стрелять буду!
Люди в камуфляже, с автоматами наперевес, взяли его в кольцо и ослепили лучами скрещенных фонариков.
— Прекратить! — прошептал владыка, но в голосе его больше не было силы, и вышло тихо, почти умоляюще. Левой рукой он прикрыл глаза от нестерпимого света, правой сжал наперсный крест-панагию с частицами святых мощей, ладонью слыша холодный рельеф распятия.
Узнав епископа, старший наряда козырнул и представился.
— Капитан Кошкин, старший оперуполномоченный.
— Епископ Валерий — служитель Господа, — прошептал владыка и сейчас же пошел в наступление. — Что вы делаете в монастырских подвалах без согласования с настоятелем?
— Операция «Цитадель» по усиленному варианту, — оправдывался Кошкин. — Ввиду скорых торжеств обследуем штольни и катакомбы на предмет диверсий. Наряд по рации сообщил, что подземелье вскрыто, вот и поторопились. Простите, если побеспокоили.
Старший наряда мялся, не зная, смеет ли задать вопрос владыке. Покусывая рыжеватые усики, он еще раз козырнул и обнажил в виноватой улыбке пару золотых фикс.
Ночью Севергин не спал, караулил. Квит нетерпеливо ворочался в соседней комнате, мягко ступая, выходил на крыльцо, курил, открывал холодильник, звенел стаканами. Из окна Егор видел, что в садовом домике, где на ночь устроилась Флора, горела лампа. Наконец свет погас. Рядом мерно дышала жена. Казалось, что и Квит успокоился за перегородкой. Но Севергин не верил этой тишине. Через минут десять Квит поднялся и по-звериному, бесшумно, даже половица не скрипнула, вышел из избы. Севергин вскочил и пошел за ним.
— Куда ты? — сонным голосом окликнула его Алена.
— Лежи тихо! — приказал Егор.
Квита он догнал на полпути к домику Флоры, у гряды, которую вскапывал утром. Белые плавки Квита мелькали в рассветном сумраке. Севергин догнал его и предупреждающе положил руку на плечо. Квит резко обернулся, перехватил руку Егора и, дернув на себя, свалил в рыхлую землю. Злоба и ярость, которые так долго прятал от самого себя Севергин, выплеснулись в коротких разящих ударах и в судороге пальцев, сомкнутых на горле Квита. Он был крупнее, тяжелее и в борьбе — не новичок. Квит вяло отрабатывал удары, разученные на «груше».
— Не надо, умоляю, не надо!!! — Спотыкаясь о гряды, к ним бежала Алена.
Опомнившись, Севергин немного ослабил хватку, отпустил Квита.
— Ты еще об этом пожалеешь! — прошипел ему на ухо Квит, барахтаясь в жирном черноземе, и почти ласково улыбнулся Алене.
— Мы пошутили… «Бей, бей, только гитару не трожь!» Айда, Егор, на Забыть купаться. — Квит сплюнул набившуюся в рот землю и встал, отряхиваясь и тяжело сопя.
— Иди в дом, простудишься, — крикнул Севергин жене и звонко похлопал Квита по плечу.
Алена потерянно побрела к дому.
— Ты, тварь, совсем озверел? Чего ты лезешь не в свое дело? — с напором прошипел Квит.
— Оставь ее! — с угрозой прошептал Севергин.
— Ну ты и павлин! А я-то думаю, что ты каждую ночь в Москву летаешь? Жена-то наверняка ничего не знает…
— Не твое дело.
— А вот об этой ночке ты пожалеешь, — скривился Квит. — Ой как пожалеешь! Суши сухари, павлин…
Дойдя до Забыти, Севергин окунулся с головой, смывая землю с коротких светлых волос. Эта река с детства качала его на своих ладонях, утешала и давала силы. Он быстро успокоился и теперь думал, как солгать жене, чтобы было похоже на правду.
Едва оставшись один, Квит достал из своего плоского чемоданчика резиновые перчатки, облачился в них, как хирург. Потом он вынул из пояса брюк маленький белый пакетик, из кармана «дипломата» выудил моток скотча и перочинный нож. Он без скрипа отворил гараж Севергина, где стоял замурзанный «Москвич» хозяина, и аккуратно приклеил пакетик на днище багажника.
— Ты эту ночь навсегда запомнишь… Павлин! — бормотал он разбитыми губами.
Через полчаса Севергин вернулся с реки.
В избяных потемках, среди скомканных половиц белела рубаха Алены. Сквозь закушенные губы сочился едва слышный стон. Упав на колени, Егор заглянул в ее налитые всклень глаза:
— Что с тобой, Аленушка? Тебе плохо?
— В город вези… Скорее…
Егор опрометью бросился в гараж, завел машину, уложил жену на заднее сиденье, обложил подушками и погнал по ночному шоссе в Сосенцы.
— Ты мне изменил? — прошелестели у него за спиной омертвелые губы. — Изменил? Да?
Он молчал, страшась обернуться.
Едва выйдя на вольный воздух, Тит снял с плеч сундук и ничком упал в мокрую от предутренней росы траву. Он дышал мерно и глубоко, захватывая частицы земли мощными легкими, и этот сырой, земляной дух мешался с запахом пьяного счастья и свободы. Едва отдышавшись, он стянул с себя брезентовую штормовку, высыпал туда все сокровища из ларца, связал узлом и спрятал на животе под подрясником, прижав широким поясом. Пустой ларец он раздавил ударом тяжелого ботинка и забросил обломки в заросли шиповника.