Звезда
Шрифт:
— А я думал больше! — удивлялся Павел. — А военные корабли бывают?
— Ничего не слышал о таких, — признался Москаленко с улыбкой.
— А я вот слышал! — Павел тут же надулся от гордости. — И даже название знаю. «Звезда» называется.
— Это откуда же? — с иронией поинтересовался Юрий. — У тебя отец — шпион?
Очевидно, он допустил ошибку, упомянув об отце. Мальчишка сразу сник, перестал улыбаться, да и к мороженому утратил видимый интерес. Пошли молча. Москаленко лихорадочно соображал, как снова развеселить
— А я ведь совсем этого района не знаю, — сказал он, чувствуя, что пауза затягивается, а пропасть отчуждения растет. — Мой брат старший переехал сюда недавно. Вроде, здесь неплохо жить-то?
— По-разному, — уклончиво отозвался Павел. — У кого бабок много, те живут.
Москаленко сразу понял, что его опять затягивает в опасную зону, но важный момент был обязан выяснить.
— Я, честно говоря, уже и заблудился. Тут, смотрю, магазины сплошные. А куда мы идем?
— Не бойтесь, — серьезно сказал Павел. — Не заведу. В приют мы идем.
— В приют?
Кажется, Москаленко начал понимать, почему Павел так себя ведет. Он детдомовец? Вроде, непохож. Видели мы детдомовских. Да и «расквашенный нос» что-то про отца кричал.
— Есть тут приют, — нехотя сказал Павел. — Имени Корчака. Туда всегда прийти можно, если домой лень.
О такой форме воспитательного процесса Москаленко слышал впервые. И, конечно же, заинтересовался.
— А мне с тобой можно? Или туда только молодых людей пускают?
— Можно, — буркнул Павел. — Рады будут познакомиться. Вы ж космонавт!
Они свернули с прогретого солнцем бульвара в переулок и вышли к невысокой кованой ограде. За ней Москаленко увидел большой красивый дом, построенный в современном стиле со стеклянным фасадом. Рядом с домом располагалась обширная игровая площадка, на которой сейчас резвилась стайка девочек в спортивных костюмах. Юрий с Павлом приблизились к проходной. Там сидел здоровый усатый парень в полевой форме десантника ВДВ, но без знаков различия — читал журнал «Наука и жизнь». При появлении визитеров он отложил журнал и встал в проходе.
— Так-так, — сказал он, улыбаясь. — Павел Кошкин. Рад видеть. Проходи. А вы кто, товарищ?
Пришлось Москаленко снова лезть за «корочками».
— Старший лейтенант Москаленко. Отряд космонавтов Авиакосмических войск.
— Уважаю, — сказал охранник, изучив удостоверение. — Военный билет тоже должен быть?
Юрий удивился, но билет достал и показал.
— Строго тут у вас.
— А как же? — сказал охранник, внимательно изучая билет. — С детьми работаем. Вы в гости? К кому?
— Ко мне он в гости, — вмешался Павел.
— Хорошо, — охранник вернул документы и посторонился: — Добро пожаловать, старший лейтенант. У нас космонавты часто бывают. Присоединяйтесь. Ребятам интересно послушать.
— Спасибо, — сказал Москаленко и, не удержавшись, съязвил: — Я обязательно воспользуюсь вашим любезным предложением.
Охранник нисколько не обиделся, а улыбнулся еще шире и даже подмигнул.
Юрий и Павел вошли на территорию «приюта».
— Он нормальный, — заступился за охранника Павел, когда они уже подходили к главному корпусу. — А строгий, потому что инвалид. У него ноги на самом деле нет. Правой. В Ираке потерял. На мине. Страдает очень. Потому и в строгости держит.
— Вот как? — спросил Москаленко, но сочувствием к охраннику почему-то совсем не проникся.
Еще несколько шагов, вращающаяся стеклянная дверь, и Юрий с Павлом оказались в холле, который более приличествовал бы какому-нибудь очень роскошному и очень дорогому отелю для интуристов. На входе, за стойкой, заваленной детскими иллюстрированными журналами, сидела симпатичная стройная девушка с ярко-рыжей копной волос, одетая очень просто — в джинсы и майку. Майка, правда, оказалась не абы что, а фирменной — спереди на ней был изображен плюшевый медвежонок, которого окружала надпись: «Приют для несовершеннолетних имени Януша Корчака». Еще на стойке имелась табличка «Старший воспитатель приюта Надежда Арсенева».
— Здравствуйте, Надежда! — сказал Павел. — Вот космонавта привел.
Москаленко присмотрелся к «старшему воспитателю». И не поверил своим глазам:
— Надька?
— Юра?!
Когда первое потрясение прошло, Надька (какая тебе Надька? Надежда!) засуетилась и позвала пить чай в помещение за стойкой. Однако разглядела опухшую губу и синяк под глазом у Павла и тут же переменила планы. Юрий на некоторое время был забыт, на свет извлечена аптечка, а самого Павла потащили к умывальникам, в душевую комнату первого этажа.
— Ох ты, горе горемычное, Паша, опять тебя угораздило подраться! — причитала Надежда.
Задиристый воробей как-то сразу растерял всю свою задиристость и теперь выглядел обычным малышом с глазами на мокром месте. Но его быстро отмыли, причесали, подлечили, поменяли грязную рубашку на свободную майку с фирменным медвежонком, и, вынеся всё это, он стал похож на человека.
— Теперь быстро в столовую, — распорядилась Надежда. — Ираклий тебя накормит.
— Да не хочу я! — уперся Павел. — Меня дядя Юра мороженым угостил.
Надежда обдала Москаленко презрительным взглядом:
— Балуем детей?
— Я не хотел, — быстро сказал Юрий, но тут он перехватил презрительный взгляд Кошака, и так же быстро поправился: — Точнее, хотел, но я же не знал! Можно же детям мороженое?!
— Ну ладно, — смягчилась Надежда. — Всё равно иди, Павел. Даже слушать ничего не хочу! Тебе понравится, отвечаю. Сегодня курочка с овощами. И фрукты не забудь взять. Совсем отощал, а туда же!
Ворча и косясь, Павел ушел в столовую.