Звезда
Шрифт:
— Ага, — сказал Серков. — Ну и чего надо, одноклассник?
— Решил заглянуть на огонек. Навестить старого друга.
Вместо того, чтобы посторониться и пустить Юрия внутрь квартиры, Серков выдвинулся навстречу и осмотрел лестничную клетку: бросил взгляд вверх и взгляд вниз.
— Один пришел?
— Как перст! Встреча выпускников перенесена на сентябрь.
— Какая встреча?
Москаленко показалось, что Серков пьян. Отвечал бывший одноклассник замедленно и растягивал слова. Правда, от него не пахло.
— Короче, — обратился
— Какого пивусика?
— Пиво будешь? Так я сбегаю.
— Не, не надо пива.
Он всё-таки отодвинулся, впуская Москаленко в квартиру. Как и ожидал Юрий, обиталище Серкова было захламлено до крайнего предела, в основном — бумагой. Валялись пачки газет, подшивки журналов, какие-то коробки. Похоже, бывший одноклассник использовал квартиру под склад. А что? Экономично!
Серков сел на одну из коробок, а Москаленко стул не предложил. Тогда Юрий сам взял несколько газетных пачек и соорудил из них импровизированное седалище.
Посидели. Помолчали.
— Ну говори, — предложил Серков. — Зачем пришел?
— Увидеться. Встретить старого друга.
— Врешь, поди? Да точно врешь. Дело, наверное. А ты от кого?
— Хм-м-м, — Москаленко замешкался. — От Корчака.
— От какого, блин, Корчака? — Серков явно начинал злиться.
— От Януша.
Наступила пауза.
— Не знаю, блин, Корчака, — Серков опять начал тянуть слова. — Многих пацанов знаю, а Корчака не знаю. От каких твой Корчак?
— От польских, — ляпнул Москаленко.
И это тоже привело Серкова в замешательство. Юрий понял, что разговор окончательно уползает в сторону от интересующей его темы. Пока он тут развлекается, Кошаку где-то очень плохо.
— Ладно, — сказал Москаленко. — Пошутили и хватит. Тебя недавно в приюте видели. Ты, говорят, туда часто заходишь?
— Я? В приюте? — Серков вдруг вздрогнул всем телом. — Бываю. А тебе чего, блин?..
— С детишками общаешься?
— Отвали, блин. Не колышет тебя, понял? Говори, от кого пришел, или катись.
— Павла Кошкина знаешь? Малец такой.
— Не врубаюсь, чего ты гонишь. Какой малец?
Серков больше не растягивал слова, и это Юрию очень не понравилось.
«Пора бы стукнуть его пару раз, — подумал Москаленко. — Для острастки».
Но тут у Юрия зазвонил радиотелефон. Он вытащил его из чехла, нажал кнопку и услышал голос старшего брата:
— Юра, слушай меня внимательно. Я еду к тебе. Наши тебя видят. Вставай и уходи. Слышишь? Немедленно вставай и уходи.
И тут Москаленко допустил ошибку. Мог бы сообразить, что брат не будет просто так звонить и требовать «вставай и уходи». Значит, надо слушаться. А вместо этого он резко сказал:
— Никуда я не пойду!
В следующее мгновение всё переменилось. Серков быстрым движением руки выхватил пистолет. И тут же грянул выстрел.
Еще через мгновение Москаленко обнаружил, что лежит на полу, опрокинув свой газетный трон. Сверху брызнуло стекло, а по полу заскакал стальной цилиндр, распространяющий белый удушливый дым.
Еще один выстрел. Совсем рядом вжикнула пуля.
С грохотом вылетела входная дверь, и в комнату ворвались бойцы в камуфляжной форме и противогазах. Сразу стало тесно. Но Юрию было не до бойцов, и не до тесноты. Дым ослепил и удушил его. Москаленко на ощупь пополз к выходу. Но тут его подхватили и с силой заломили руки за спину.
В себя он пришел только во дворе. Там стояли милицейские «уазики», грузовик спецназа и «береза» брата. Сергей страшно ругался, а Юрий сидел на скамейке, куда его прислонил спецназовец, и тупо кивал. Из глаз всё еще градом катились слезы, но дышать уже было полегче.
Потом в дверях появился Павел. Он был растрепанный и бледный, как смерть.
— Пашка! Кошак!
Юрий сделал над собой усилие, встал и поковылял к мальчишке:
— Что ж ты, Кошак?!
— Дядя Юра!
Подросток хотел уже подбежать и, может быть, обняться, но остановился на полушаге и насупился, как тогда, при первой встрече.
— Не надо, дядя Юра. Я плохой... А вы космонавт. Вам не надо.
— Дурак ты, Пашка, — сказал Москаленко. — Потом поймешь, какой дурак. Домой давай скорее! Мать там с ума сходит.
— Доставим, — пообещал угрюмый спецназовец.
Москаленко протянул руку Павлу. И тот, пряча глаза, ее пожал.
Они разошлись, а Юрий вернулся на скамейку.
— Ну что у вас там? — поинтересовался он у брата.
— Отдел по борьбе с наркоторговлей давно их пас, — сообщил он. — Наркота шла от поставщика из Узбекистана. Здесь сбывалась. Твой Серков у них типа профессионального убийцы был. Зачистки в случае чего устраивал. С конкурентами опять же разбирался. Ну и детишек пас.
— Дети-то тут при чем? — с тоской спросил Юрий.
— Они товар сбывали. Малолеткам срок за сбыт наркотиков не предусмотрен. Взятки гладки. Выбирали тех, кто из бедных семей, кто не устроен. Потому и паслись рядом с приютом.
— Так... кхе-кхе... Пашка — наркоторговец?
— Соображаешь. Но взбрыкнул, похоже. Потребовал чего-нибудь. А у этих пацанов ничего требовать нельзя. Себе дороже выйдет. Они его и взяли.
— А что собирались с ним сделать? — спросил Юрий, чувствуя себя полным идиотом.
— Не знаю я, что они собирались с ним сделать, — ответил Сергей и добавил, недобро усмехнувшись: — Но обязательно узнаю...
29
В приют Юрий Москаленко вернулся к полуночи.
Надежда нервно подпрыгивала на крыльце, хотя уже знала, что он едет.
— Ты герой сегодня, старший! — одобрительно сказал одноногий охранник.
— Чего ж ты их пускал, уродец? — Москаленко был зол и на себя, и на весь этот мир, поэтому грубить не боялся.