Звезда
Шрифт:
— Извини, старший, херня вышла, — тут же повинился охранник. — Свой же, вроде, парень. Тоже, понимаешь, покалечился на службе. За Родину пострадал. Кто ж знал?
— Может, он не на службе покалечился? Может, ему кореша глаз выдавили?
— Может, конечно, — понурился охранник.
— Ладно, живи, — разрешил Юрий и пошел к Надежде.
Увидев Москаленко, она побежала навстречу и порывисто обняла. Прижалась.
— Молодец! Какой же ты молодец, Юра!
— Да ладно, — Москаленко было приятно, но виду он решил не подавать. — Ничего особенного.
—
Всё-таки женщины обладают рядом уникальных, присущих только их полу, способностей. Одна из них — мгновенная смена настроения. Только что Надежда обнимала Юрия и, надо думать, готова была целовать, но тут же он увидел яростное сверкание глаз и чуть не заработал по физиономии. Пришлось уйти в полный отказ, и всё отрицать.
— Да никто там не стрелял. Врут они. Пугач был. Но у меня за спиной рота спецназа стояла.
Кое-как Надежду удалось успокоить. Они вошли в холл и снова достали электрочайник. К ним с этажей спустились воспитательницы дежурной смены. Послушали рассказ Надежды, поцокали языками, повздыхали и потихоньку ретировались.
Юрий и Надежда остались вдвоем. Москаленко понял, что момент настал. Оттягивать бессмысленно, и он спросил:
— Надя, ты можешь мне ответить на один вопрос. Он не очень важный. Просто вопрос.
— Могу, конечно. Задавай.
— А вот скажи, если бы у тебя был любимый человек, космонавт, а потом его уволили бы из Отряда и не дали бы слетать в космос, ты продолжала бы его любить так же, как прежде?
— Тебя увольняют?! — вскинулась Надежда.
— Я не о себе говорю. Это гипотетическая ситуация. Но мне нужно знать твое мнение по этому вопросу.
— Глупость гипотетическая! — резко высказалась девушка. — Человека любят не за то, что он космонавт или слесарь, а совсем за другое. Если речь идет о настоящей любви.
— А если бы он изменился после этого? Стал бы нелюдимым? Запил бы, как отец Пашки?
— Уж пьющего точно любить нечего, — отрезала Надежда. — Много чести!
— Хорошо. Уже ближе. А если бы ты знала, что он на самом деле космонавт, что он остается в Отряде, но никогда и никому нельзя будет рассказать об этом? Нельзя будет сказать даже матери: я люблю и любима космонавтом.
— А любима космонавтом — это правда? Это входит в условия твоей игры?
— Да.
— Тогда какая разница?
Москаленко вздохнул с облегчением. Ответ был получен.
— Спасибо, — поблагодарил он.
— И это всё? — сухо осведомилась Надежда.
— А что еще? — встрепенулся Юрий.
— Это и в самом деле был мысленный эксперимент? Или некое зашифрованное послание бедной девушке?
Она была права. Он вел себя по-свински.
— Знаешь, — сказал Юрий, — я ведь совсем не умею говорить комплименты. Я и не догадывался, что мой вопрос можно истолковать двояко. А теперь ты спросила, и я подумал: а почему нет? Может быть, это и есть послание от меня к тебе. Только я слишком зашифровал его. И сам запутался в шифре. Любима?.. Я еще не знаю. Так мало времени, черт!.. Но я потрясен. Я захвачен тобой. И я буду приходить сюда, пока окончательно не пойму, почему я потрясен и захвачен... И пока ты будешь принимать меня...
Они посмотрели друг на друга.
Молча и долго смотрели.
— Смешно, — сказал он.
— Смешно, — сказала она. — Когда одна и та же мысль приходит двум людям одновременно — это смешно.
— Мы взрослые люди, — сказал он. — Можно времени не терять.
— Дети спят, — сказала она. — А вдруг кто-нибудь проснется? Или позвонят?..
— Пять часов утра, — сказал он, — это самое время для сна. Никто не позвонит и не проснется.
— А где? — сказала она.
Он помедлил.
— Давай по-студенчески? — сказал он.
— Давай, — сказала она.
Они встали и пошли обнявшись. И заперлись в душевой комнате...
30
...Через два месяца Юрий Москаленко и Надежда Арсенева поженились.
А еще через месяц Москаленко, получившего к тому времени звание капитана, вызвал к себе Сергей Крикалев и сообщил:
— Юрий, твой рапорт принят. Ты зачислен в специальный отряд космонавтов!
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ЗИМНЯЯ ОРБИТА
30 января 2003 года, где-то над территорией США
Всё произошло очень быстро.
Только что Дэйв Адамски считал себя неудачником, который оказался между молотом и наковальней в самый ответственный момент своей карьеры, как она, карьера, резко пошла в гору.
Сначала его вызвал глава пресс-службы НАСА и, без вступлений, сообщил, что сегодня вечером Адамски отправляется в Москву как официальный представитель пресс-службы. Дэйв едва поверил своим ушам.
— Но я не готов, — пролепетал он.
— А кто готов? — спросил шеф грозно. — Назовите мне имя этого человека. И он полетит в Москву вместо вас!
— Что я там буду делать?
— Главное — не задавать идиотских вопросов! — взъярился шеф. — Хватит ныть, Адамски! Русские обещают всё быстро оформить. Кроме того, за вас поручились.
— Кто?
— Ваш подопечный. Этот... как его?.. Маринин! Дерзайте, Адамски. Это ваш единственный шанс увидеть, как стартует новый русский корабль! С Богом!
Сразу после того, как ошарашенный Адамски вышел из кабинета, ему позвонил Маринин.
— Летим, Дэйв? Билеты уже забронированы. Полетим с двумя пересадками, но, думаю, успеем. Сколько вам нужно времени, чтобы собрать вещи?
— Что за спешка? Куда мы летим? Что происходит?
— Спешка потому, что нам надо успеть. Летим мы в Москву, в советский ЦУП. А происходит спасение «Колумбии».
На несколько секунд Адамски утратил дар речи. Потом взял себя в руки:
— «Колумбию» спасут? Кто?