Звёздная дверь
Шрифт:
– Ларри – это ваш второй сын? – дождавшись судорожного кивка, я всё-таки спросила: – Что случилось с ним?
Миссис Сонг тихо шмыгнула носом и её красивое лицо на мгновение исказилось в гримасе неподдельного страдания, но она быстро взяла себя в руки.
– Ларри всегда был хрупким мальчиком… У него были слабые лёгкие от рождения, и, должно быть, местный климат, да ещё стресс от потери старшего брата… – она рвано вздохнула и опустила взгляд. – Он очень любил Томаса, мой бедный малыш. Такой светлый ребёнок был, вы не представляете!
Я
– Он умер через три года, – Эбигейл сама справилась с чувствами. – Воспаление лёгких. Это стало очень сильным ударом для нас с Эндрю… Особенно для Эндрю.
Значит, Ларри умер в сорок восьмом. Но почему тогда Сонг до сих пор носит траур? Семь лет – немалый срок… Почти любая печаль перемелется. Или это она от безнадёжности уже и своего мужа похоронить успела?
– Почему? – навострила я уши, бездумно протянув руку к портсигару, но вовремя поймала это движение и вопросительно уставилась на клиентку.
Я знала, что вентилятор работал совсем плохо – всё никак руки не доходили починить его, и мне не хотелось потерять клиента из-за такой мелочи. Но мозг требовал дозу никотина, и кто я такая, чтобы ему отказывать?
Однако Сонг равнодушно махнула рукой и, вновь промокнув слёзы, тяжело вздохнула:
– Понимаете… я – женщина. Мать. Моё горе объяснимо. А Эндрю… Полагаю, вы знаете, как трудно мужчинам даются эмоции. Особенно боль, – она сокрушённо покачала головой. – Эндрю замкнулся. Он… он начал пить. Страшно, по-чёрному. Молча. Я горевала о моих мальчиках, и в этом находила утешение, а Эндрю искал его на дне бутылки. И однажды… Однажды он просто исчез.
Я, успевшая вытащить сигарету и даже прикурить, замерла, приподняв брови:
– Простите, что? Вы хотите сказать, что он уже пропадал раньше?
Сонг невозмутимо кивнула:
– Да, через год после смерти Ларри, как раз в один из моментов ясности. Я, признаться, думала, что он взял себя в руки, но… Он отправился в Тибет, представляете? Позже он сказал, что ему нужен был покой и душевное равновесие.
Я глубоко затянулась, размышляя, что дело принимает довольно интересный оборот.
Дано: почти пасторальная картина. Муж, жена, двое детей. Но вот идиллия даёт трещину – война забирает старшего сына, а следом болезнь уносит и младшего. Мало что так ранит людей, как необходимость хоронить собственных детей. Стресс, алкоголизм… и поиски «просветления», или за чем там ещё люди уходят в далёкие от цивилизации места? Нестандартное решение, стоит признать. Интересный тип, этот Сонг…
Я проследила за тем, как ниточка сизого дыма лениво потянулась вверх, быстро растаяв в воздухе под медленным и мерным движением лопастей вентилятора.
Почему Тибет? Если Сонг воспылал жаждой духовности, почему не обратился к христианству? Если мне не изменяет память, Тибет – а, точнее, одна из гималайских вершин, Кайлас, является священным местом аж для четырёх восточных религий, но католицизм к ним, само собой, не относится.
– Итак. После года запоя ваш супруг внезапно отправляется в Тибет, – подытожила я, протянув руку в сторону, чтобы сбить пепел. – Когда он вернулся?
– Примерно через пару лет, – с готовностью откликнулась Эбигейл. – И, знаете, он совершенно изменился! Стал таким спокойным, сдержанным…
Вот! Снова отведённые в сторону глаза, снова этот печальный тон.
– Но что-то было не так, миссис Сонг. Что?
Она слегка прикусила нижнюю губу, теперь уже заметно избегая визуального контакта:
– Иногда мне казалось, что он… слишком сдержан. Будто чужой человек. Очень вежливый и обходительный, да, но совсем не тот Эндрю, которого я знала! У него всегда, знаете, был очень красивый и сильный голос. Эндрю так красиво говорил – заслушаешься. На выпускном он читал речь, и, клянусь, прослезились почти все! – Сонг бросила на меня быстрый взгляд. – А после возвращения он словно утратил некую искру. Понимаю, это звучит глупо…
– Нет, миссис Сонг, не звучит, – положив сигарету на край пепельницы, я продолжила делать заметки в блокноте. – Значит, изменился после своего продолжительного отсутствия. Он связывался с вами в эти два года?
– Было пару раз… Письма. В них Эндрю говорил, что скоро всё образуется, и чтобы я была сильной. Чтобы ждала его, – женщина слегка сморщила лоб, вспоминая.
– А финансово он вас как-либо обеспечивал? – я прикидывала, могли ли у мистера Сонга остаться какие-то рабочие контакты в Тибете, но понимала, что это, маловероятно.
– У нас были сбережения, плюс, Тайлер очень помог мне тогда…
– Тайлер? – я посмотрела на Эбигейл исподлобья и успела заметить, как та чуть сильнее куснула губу.
– Тайлер Фергюс, он друг Эндрю, тоже со студенческих лет. Мистер Фергюс – адвокат, – осторожно и будто нехотя проговорила она.
А у меня в голове словно колокольчик звякнул – это имя было мне знакомо.
Тайлер Фергюс действительно был адвокатом, причём довольно высокого уровня. Некоторые гонорары, по слухам, исчислялись десятками тысяч долларов. Если это, конечно, был тот самый Тайлер Фергюс, а не полный тёзка.
«Того самого» я знала, можно сказать, лично.
Ещё в период обучения выбила возможность посетить недельный курс лекций в Джорджтаунском университете, и эта неделя, без преувеличения, для моего юридического образования значила больше, чем целый семестр теории в родном юридическом колледже. Мистер Фергюс позволил нам, двадцати жадным до знания лбам, закопаться в настоящие практические дела, как это делалось в лучших и дорогущих частных школах…
Улыбчивый, обаятельный и очень живой. Громкий голос с прекрасной дикцией, скупая жестикуляция, привычка расхаживать перед кафедрой и заглядывать в глаза студентам.