Звёздные войны. Последствия. Конец Империи
Шрифт:
Ты говорил, что лучшие дети — те, которых видно, но не слышно, — произносит Галлиус, склоняясь над связанным стариком. — Ты говорил, что дети должны молчать и прислуживать. Стоять на коленях, страдать и не просить каких-то благ в жизни, поскольку служение — уже достаточная награда.
__ Да, я так говорил. И верю в это.
Раке наклоняется ближе, переходя на шепот:
Ты веришь в ложь. Наша задача — не в страдании. Наша судьба — не просто служить. Мое предназначение намного более великое. Если бы я тебя послушал, я до сих
Он вонзает лезвие в грудь старика, все глубже и глубже. Рука становится теплой и мокрой.
Галли...
Ты хотел сказать Галлиус Раке? Больше ты не уведешь с пути истинного никого из детей. Никто больше не станет служить отшельникам.
На губах старика появляется грустная кровавая усмешка.
Я говорил тебе, что вся жизнь — страдание. И твои страдания только... начинаются. За тобой охотятся, Галли. Все твои планы... пойдут прахом... — Он оседает, и лезвие с негромким хлюпаньем высвобождается.
Все кончено.
Раке чувствует, как с него свалилось тяжкое бремя. На плечо его ложится ладонь, и слышится тихий голос Ташу:
Это была необходимая жертва. Темная сторона сильнее. Теперь наша миссия благословлена.
Да, по крайней мере, их истинная миссия. Кивнув, он соглашается с Ташу, — хотя тот знает намного больше остальных, он все равно остается сумасшедшим, страстно ВеРующим в черную грань Силы. Раксу плевать на подобный мистицизм, но если Ташу нравится, пусть верит, хоть это и иллюзия.
В любом случае без Ташу ему не обойтись.
Я не хотел торопить вас с жертвой, — говорит Та- шу. — Я хотел дать вам время насладиться ею, но время не ждет, а к вам посетитель.
Посетитель?
Да. Идем.
Они спускаются глубже под землю — вдоль пучков силовых кабелей, мимо ионных панелей, в погруженный в кромешную тьму коридор.
Вспыхивает свет, и в конце коридора возникает фигура в красном плаще.
Раке знает, кто это. Охваченный внезапной тревогой, он делает шаг вперед:
Есть что доложить?
Он понимает, что речь идет о чем-то важном. Визит подобного стража многое значит.
Фигура в плаще поворачивается.
На Ракса смотрит лицо Императора Шива Палпати- на, мерцающее на фоне стеклянной выпуклости маски дроида. Даже искусственное, оно в достаточной степени походит на оригинал, чтобы вызвать суеверный страх. Другие стражи — обычные посыльные, которые появляются, отдают распоряжения и исчезают. Но эти, специально предназначенные для Ракса и его главного плана, намного разумнее. Хотя никто из них не может сравниться с Палпатином в его всеобъемлющем знании стратегии и темном, внушающем ужас уме, они достаточно на него походят.
Голос тоже слишком напоминает Палпатина, и от него кровь стынет в жилах.
Нарушен самый дальний периметр, — произносит дроид-страж.
Покажи.
Из рукава красного плаща появляется черная метал– лическая рука. В центре скелетоподобной ладони — проектор> наД
Трехмерная картинка показывает путешествующий п0 долине караван — повозки, верховых животных, путников. В конце его платформа на репульсорах, которую тащат закованные в тяжелые цепи люди. На этой платформе — хатт.
«Ниима».
Большой палец дроида судорожно дергается, и с каждым его спазмом изображение меняется, показывая процессию под разными углами — иногда издали, иногда ближе. Долина усеяна камерами, скрытыми под песком или врезанными в камень, — эта часть сети пребывает там уже почти три десятилетия. Внезапно изображение платформы увеличивается, и Раке раскрывает от удивления рот.
На голограмме — женщина. Ее черные волосы зачесаны назад и замотаны грязной лентой. Глаза скрыты под толстыми очками. У нее смуглая кожа.
Раке знает ее. Он узнает гранд-адмирала Рей Слоун где угодно.
Она жива, — говорит он.
И, — добавляет Ташу, — приближается к обсерватории.
Когда она там окажется?
Учитывая скорость их движения — через три дня, — отвечает дроид.
Три дня. Хорошо. Времени более чем достаточно, чтобы положить конец их путешествию.
~ Включи защиту, — обращается Раке к дроиду.
«Слоун, я восхищаюсь твоей стойкостью, — думает 0н– — Но пора с этим кончать».
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Медленно, словно ползущий по борозде червяк со вспоротым брюхом, Рей Слоун тащится рядом с массивной платформой — помостом, который с жужжанием и пыхтением движется на ржавых репульсорных рельсах. Рабы тащат его за толстые цепи, накинутые на их костлявые плечи. На помосте под огромным кожаным тентом в окружении драных подушек восседает Ниима.
Хаттша спит. Она храпит и фыркает, в ее похожих на щели ноздрях пузырится слизь. Порывы ветра развевают грязные красные ленты, завязанные вокруг ее многочисленных наростов и бугров.
Ложе и его пассажиры лишь замыкают длинный караван — впереди шагают десятки рабов. Другие катятся на моноциклах или старых спидерах, гравиподъемники которых сломаны и смонтированы на катящихся платформах, а двигатели переделаны из чистых турбин в рычащие, извергающие дым локомоторы. Некоторые едут верхом на кожистых, похожих на рептилий животных, тела которых покрыты металлическими пластинами и грубыми бионическими усовершенствованиями вроде телескопических глаз или пневматических челюстей. Вся эта масса бредет по иссушенной солнцем и продуваемой ветрам11 долине, а по обе стороны от них, точно стражи этих запретных мест, возвышаются красные каменные шпили и плоские нагорья, напоминающие наковальни.