Звездный демон
Шрифт:
“Надо было сразу стрелять!..”
Не веря своей удаче, Неру вломился в святая святых.
За спиной уже топотали и ревели зверобоги Ра, понявшие, что произошла измена. У Неру осталось только несколько мгновений. Ра, сидевший на ложе, резко поднялся; глаза идола засветились, но он был безоружен. Дрожащими руками Неру навел на демона его демоническое копье и выстрелил.
И промахнулся.
В следующий миг в опочивальне раздался еще один выстрел, и это было последнее, что Неру услышал в жизни. Он успел только почувствовать страшную боль в спине, которую точно кто-то поджег;
В комнату вбежали еще трое “Хоров”, с копьями наперевес.
– Великий бог!.. Ты невредим?
Ра недоуменно улыбнулся, направляясь к ним; и при его приближении трое могучих мужчин повалились на колени.
– Разве богу можно причинить вред? – проговорил бессмертный юноша. – Уберите эту падаль.
Он с таким же веселым недоумением посмотрел на труп своего стражника и небрежно показал тонким пальцем.
Тело Неру вытащили за ноги; его бы пинали, если бы стражников не сдерживало божественное присутствие. Ра брезгливо посмотрел на кровавый след, оставшийся на полу, потом жестом приманил маленького жреца, чтобы тот убрался в святом месте. Сам гоаулд опять сел, и глаза его засветились как угли.
Нужно было менять всю систему охраны дворца. Перетасовывать дворцовую гвардию. Допрашивать. Казнить…
Ра прикрыл глаза и несколько мгновений напряженно думал; он был бледен, ноздри его вздрагивали.
Нужно узнать в подробностях, кто был этот стражник: его имя, возраст, происхождение, круг его друзей. Он раздавит мятеж в зародыше. Он позаботится о том, чтобы возможные единомышленники этого таури никогда больше не смогли приблизиться к его особе…
Как это утомительно!
Но необходимо, и как можно скорее.
К вечеру этого дня Ра выяснил о Неру все, что ему требовалось знать. Ровесники Неру, самые молодые и отчаянные, воспитанники Неби, были удалены от двора; Ра позаботился, чтобы искоренить заразу, принесенную во дворец слишком умным поселянином. Несколько друзей Неру были для острастки расстреляны перед лицом товарищей.
Более того, Ра решил отныне самолично проверять назначение на посты; и система охраны дворца была изменена. В свою личную охрану Ра перестал брать молодых людей – не только тех, кого коснулось это поветрие, но и вообще всех тех, чей ход мыслей могло изменить любое поветрие.
========== Глава 23 ==========
Однажды один из двух пилотов гарнизона заболел. Вдали от бога люди, лишенные его света и силы, становились более уязвимы для земных напастей, болезней и ранений: и пилота, крепкого тридцатилетнего человека, три дня трепала лихорадка, кидало то в жар, то в озноб. Должно быть, болезнь вползла в крепость с насекомыми или мышами, которых никогда не водилось во дворце Ра…
Менес, получивший к этому времени маску и копье, попросил дозволения поучиться летать.
Значительную часть времени воины гарнизона бездельничали – это были спокойные дни: и второй пилот взялся поучить способного мальчишку. Летать отваживался не всякий, даже обученный воин: не всякий мог преодолеть страх перед высотой и маневренным,
Иметь третьего пилота, который знал бы свое дело и сумел бы пригодиться в случае бунта, было совсем неплохо. И пока хозяин виманы отлеживался в отдельной каморке – к нему никто не решался приближаться, кроме солдата, который ходил за больным с самого начала, – Менесу дали первые несколько уроков полета.
Пилот поправился, пролежав прикованным к постели пять дней, - выздоровел так же резко, как и заболел. Но во время его болезни произошли непоправимые для него перемены. Он перестал быть единоличным хозяином своей виманы, а гарнизон обрел третьего пилота, пусть только новичка: но Менес овладевал этим новым искусством с таким же жаром и успехом, как и всеми прежними.
Через две недели его уже допустили до самостоятельных полетов.
Здесь технике не велся такой строгий учет, как при дворце. Не было и такого строгого надзора. Менес едва ли не впервые за всю жизнь почувствовал себя свободным, как птица… конечно, это только представлялось ему, потому что он уже хорошо знал: никто никогда не бывает свободен.
Самое крупное селение поблизости, почти город, было спокойным: жители отдавали и работников для небесных копей, и пшеницу, и лен почти без возмущений. Может быть, потому, что они еще не дошли до крайности. Никто не знал, чего им стоят эти поборы: и никого это не интересовало, пока люди отдавали то, что с них спрашивали.
Воины бога появлялись там только в полном вооружении, узнаваемые сразу: нечеловеческие головы, нечеловеческие души. Безоружного юношу, с открытой головой и грудью, заметили не сразу, и отличили от других только по чистой нарядной одежде.
Белая плиссированная юбка-повязка, скроенная точно по фигуре, тяжелые серебряные наплечные браслеты и белые кожаные сандалии выдавали в нем знатного человека. Но человека мирного, не явного врага.
Вечером изможденные рабы, у кого еще оставались силы, собрались у большого общего костра, разожженного на площади. Менес прошел к этому костру, как будто его здесь ждали, и сел: ему от неожиданности дали место, хотя все сразу углядели в нем чужака.
Слишком чистое и светлое платье, слишком гладкие члены, слишком прямая осанка… слишком гордый взгляд.
– Кто ты? – наконец спросил его какой-то юноша; Менес улыбнулся, хотя все так и ощупывали его взглядами.
– Я друг, - сказал он. – Я пришел с миром, желая помочь.
Люди зашумели; Менес обонял запах нечистых тел, видел иссушенные солнцем лица, черные провалы ртов, потерявших зубы не от старости, а от истощения и болезней, - и чувствовал себя так, точно находится среди братьев. Он никогда не испытывал подобного рядом с холеными воинами Ра, гораздо более приятными глазу и нюху.
– Кто ты? – наконец сурово повторил вопрос юнца мужчина, которому могло быть и сорок лет, и гораздо меньше: различия в возрасте этих людей стирались, едва проходила первая молодость.