Звёздный лабиринт – 2
Шрифт:
Опорожнив мочевой пузырь, Михаил испытал блаженство, не сравнимое ни с какими оргазмами, однако в холле его насторожили сразу два странных обстоятельства. Во-первых, здесь почему-то не горел свет, а, во-вторых, из кабинета доносился шум незнакомых голосов. Оставаясь невидимым в темной прихожей, он заглянул в кабинет через неприкрытую дверь. То, что он увидел, очень не понравилось Михаилу. Гонт прислонился к стене, прижимая к плечу ладонь, из-под которой по белому плащу ползли темно-красные струйки. Карл с побледневшим лицом стоял рядом, заложив
«Опять гестапо», — уныло сообразил конструктор. Похоже, фашистская разведка всерьез охотилась на пришельцев, а также на ученых, изучающих гостей из космоса.
Звать помощь было поздно, да и несерьезно, — фашисты без труда его скрутят.
Михаил понял, что придется действовать самому. Стараясь ступать как можно тише, он прокрался к гардеробу и выудил из кармана пальто свой «смит-и-вессон». Потом, торопливо вскрыв коробку, насыпал в карман пиджака пригоршню патронов. Зарядив револьвер, он сделал несколько глубоких вздохов, стараясь успокоиться. В барабане было всего шесть зарядов, — значит, нужно стрелять наверняка.
Аккуратно прицелившись в левую лопатку гестаповца, который держал на мушке Рейнмута, Михаил затаил дыхание и плавно потянул спусковой крючок. Револьвер оглушительно прогрохотал, ствол рвануло вверх, а противник, покачнувшись, выронил оружие и упал. Второй, сжимая парабеллум в вытянутой руке, быстро повернулся, и ствол его оружия задергался, с негромкими хлопками выбрасывая пули. Он промахнулся, поскольку не видел Каростина. В свою очередь Михаил два раза выстрелил и тоже не попал, но напугал фашиста. Эсэсовец отшатнулся и налетел на третьего, который в этот момент поднимался со стула, вытаскивая из-под плаща пистолет.
Воспользовавшись этой секундой замешательства, Михаил шагнул вперед, навел «смит-и-вессон» на тесно стоявших врагов и трижды нажал спуск. Одна из пуль достигла цели — немец, так и не успевший извлечь пистолет, сложился пополам и рухнул на паркет. На беду, последний фашист, оставаясь при оружии, разглядел тень, мелькнувшую в темном холле, и стремительно вскинул парабеллум. Михаил успел в последний момент отпрыгнул к гардеробу. Сразу после этого послышались новые хлопки выстрелов и звон задетого пулей зеркала.
Проклиная револьверы с их идиотской сложностью перезаряжания (то ли дело пистолет — заменил обойму, через пять секунд снова готов к бою), он откинул бар и принялся вытаскивать стреляные гильзы. Из комнаты доносилась громкая ругань гестаповцев и гремела мебель, видимо, кто-то из раненых пытался подняться.
Михаил кое-как заполнил патронами гнезда барабана, только теперь задумался: что делать дальше? Бросать атаку было глупо — убьют на месте. Еще глупее ждать пока проявят
Каростин понимал, что обязательно растеряется и не сумеет отбиться от гестаповцев, которые наверняка владеют приемами рукопашного боя.
Внезапно он заметил движение в разбитом зеркале. Несмотря на сеть трещин вокруг пулевой пробоины, было видно, как кто-то медленно крадется к двери, явно готовясь ворваться в холл. Михаил направил револьвер на дверной проем, продолжая наблюдать за отражением противника. Когда гестаповец оказался у порога, конструктор разрядил «смит-и-вессон». Прошитый пулями, фашист рухнул навзничь, конвульсивно дергая ногами.
Из кабинета послышался шум, словно там ломали и роняли мебель. Михаил снова перезарядил барабан и осторожно, не приближаясь к двери, заглянул в комнату.
Гонт сполз на пол и сидел, облокотившись на стену, раскинув ноги и бессильно свесив голову на плечо. Стол лежал на боку, рядом валялись опрокинутые стулья и разбросанные бумаги, книги и журналы. Посреди этого беспорядка кипела драка.
Рослый и тучный Рейнмут сцепился с последним фашистом, обеими руками ухватив запястье врага, из-за чего тому не удавалось пустить в дело свой парабеллум.
Левая рука эсэсовца, пробитая пулей, висела плетью, поэтому вражеский агент не мог драться в полную силу. Он боднул астронома лбом в лицо, а затем попытался подсечь ногой, но Рейнмут был очень тяжел и устоял, не ослабив хватку.
Каростин побоялся стрелять — при, его меткости пуля с равным успехом могла задеть и фашиста и Карла. Михаил подбежал к дерущимся, перепрыгнув по дороге через чье-то тело, и с размаху, словно футболист, ударил эсэсовца носком ботинка по ноге пониже колена, затем пнул в пах и обрушил на макушку врага изящно изогнутую рукоятку револьвера. Фашист рухнул на колени, разжав ладонь, державшую оружие.
Карл и Михаил кое-как связали его и лишь после этого занялись остальными.
Немец бросился к бесчувственному гонту, а русский обследовал застреленных им эсэсовцев. Возле двери, выходящей в холл, лежал труп, украшенный кровавыми пятнами на груди и животе. Второй был еще жив, но конструктор не мог оценить, насколько серьезны его раны. На всякий случай Каростин и ему связал руки за спиной и поспешил на помощь Карлу. Астроном бинтовал сквозное пулевое ранение на плече инопланетянина.
— Как они напали на вас? — спросил Михаил.
— Внезапно. Мы сидели за столом. Я не слышал выстрелов, но гонт вдруг вскрикнул, из его плеча брызнула кровь. И сразу появились эти трое.
— Так я и думал…
Под прицелом собственного парабеллума избитый фашист поведал, что калифорнийская резидентура СД получила задание следить за профессором-эмигрантом Карлом Рейнмутом, обращая особое внимание на контакты с людьми, имеющими необычную внешность. Инструкция предписывала задерживать таких людей и проводить медицинскую экспертизу.