Звездный порядок. Вестники перемен

Войд Даниил

Вдруг, что-то весьма странное и необычное привлекло его внимание. Лют подозрительно сощурился, напряженно всматриваясь вглубь сумрачного зала. Казалось бы, ничего необычного и странного не было: столы и стулья отбрасывали длинные темные тени, а блеклый солнечный свет мягко окутывал собой большую часть давно опустелого пространства вокруг; однако все-таки что-то привлекло внимание мужчины. Лют медленно вышел из-за широкой стойки и направился к одному из невысоких стульев, находившегося почти что в центре просторного помещения. Он подошел ближе, а потом еще ближе и, наконец, остановился. На спинке стула висела его куртка – ничего необычного. Лют сделал еще полшага вперед и заглянул за ножку стула. На его лице отразилось осторожное любопытство, которое затем очень быстро сменилось глубоким недоумением и растерянностью. Мужчина не мог поверить своим собственным глазам: стул отбрасывал тень, впрочем как и все остальные предметы в зале, но в совершенно противоположную сторону – против направления солнечного света. Немного поразмыслив, он решил, что ничего особенного в этом нет: такое обычно бывает, когда в помещении присутствуют

несколько источников света. Лют сдернул куртку со спинки стула, небрежно перебросил ее через плечо и направился к выходу. В этот момент послышался звонкий металлический стук, как будто бы на пол упал какой-то увесистый предмет. Мужчина обернулся. Это был его портативный протограф в стальном цилиндрическом корпусе, который случайно выпал у него из кармана. Протограф с шумом покатился по полу и остановился посреди того самого необычного теневого отражения, которое и смутило Люта. Он наклонился, чтобы подобрать устройство, но внезапно его рука резко отдернулась назад так, будто бы прикоснулась к раскаленной докрасна стальной заготовке. Густая неровная тень, подобно черной смолянистой жидкости, начала быстро расползаться по стальному корпусу устройства. А спустя весьма непродолжительное время, странное явление полностью поглотило продолговатый цилиндр своей неведомой тьмой. Протограф, едва видневшийся из под опутавших его мрачных уз, начал словно бы растворяться, мало-помалу сливаясь с неестественной тенью воедино. В результате этой странной метаморфозы, тень будто бы уплотнилась, расширилась и приобрела новые очертания, в которых появился некий дополнительный элемент вытянутой формы. От внезапно подступившего трепетного испуга перед неизвестным явлением, Лют ощутил жуткую скованность в груди и вязкость в руках и ногах. Ему стало тяжело дышать, а к горлу подступил тяжелый жгучий ком. По всему телу пробежал леденящий озноб – то был настоящий физический холод, который исходил от неестественной тени. Мужчина неподвижно стоял на месте, на понимая что произошло. Каких-либо внятных мыслей в этот момент у него не было, и Лют судорожно пытался дать увиденному хоть какое-то разумное объяснение. И первое, что пришло ему на ум: тень – это какой-то еще никому неизвестный вид аномалии, либо обычная галлюцинация. Протограф бесследно исчез. Лют все более склонялся ко второму варианту – спонтанная галлюцинация из-за нервного напряжения, возникшего ввиду совершенно идиотской работы системы отторжения космических объектов. После выбора такого объяснения, потрясенный мужчина почувствовал себя значительно спокойнее. Частично опомнившись от иступленного страха, он как ни в чем не бывало поспешно вышел из приобретенного здания и направился к только что прибывшему астроомнибусу, ожидавшего его на посадочной платформе. Неожиданную пропажу протографа Лют объяснял для себя весьма незатейливо и просто: выпал из кармана в салоне корабля Норика, либо где-нибудь еще, скажем на улице, когда он был в городе и направлялся к дому этого господина.

По пути к космолету Лют Алгой несколько раз останавливался и разговаривал с Нориком Тарфом, уклончиво расспрашивая его о наличии возможных странностей внутри таверны, но ему так и не удалось вытянуть из него никакой полезной информации: либо Норик действительно ничего не знал, либо Лют все-таки неприметно, но все же сходил с ума. В ближайшем будущем он решил непременно заменить тусклые лампы в ресторанном зале на ослепительно-яркие, чтобы насовсем исключить возможность появления здесь каких-либо теней. Оказавшись на полпути к космолету, Лют внезапно вспомнил, что забыл активировать в здании систему отторжения посторонних космических объектов, поэтому ему пришлось вернуться обратно.

Когда он завершил с настройками и захлопнул крышку домовой панели управления, то немедленно поспешил к выходу. Проходя мимо того места, где недавно пропало его портативное устройство, хотя сам он изо всех сил старался в это не верить, Лют украдкой взглянул на тень от тяжелого резного стула. Она оказалась совершенно нормальной и лежала на полу в полном соответствии с известными физическими законами: строго по направлению лучей солнечного света, проникающих в зал сквозь окно. Мужчина облегченно вздохнул и напоследок, вероятно, совершенно случайно взглянул на поверхность стола и тут же замер на месте в оцепенении. На столе лежал портативный протограф с наполовину извлеченным из стального тубуса экраном. На его тонкой словно бумажный лист и упругой поверхности, моргали ярко-желтые символы: «F4240».

Глава №4 (Неудачное начало)

– Итак, вот результаты проверочной работы, – Гера указала на зеленую полупрозрачную таблицу с оценками, висевшую в пространстве между ней и находящимися в классе учениками. – Тем, кто плохо усвоил материал, предлагаю еще раз подготовиться и переписать работу. Только после этого вы сможете участвовать в соревнованиях.

– А что получит команда победителей? – громко выкрикнул темноволосый мальчик из-за последней парты.

– На этот раз в качестве призов вас будет ожидать… – Гера на мгновение призадумалась, а затем интригующим и заманчивым голосом добавила: – Новые ментальные шлемы для приключений в эфемерной реальности, а так же золотые контактные кольца.

После этих слов в помещении учебного класса со спокойной и рабочей атмосферой, расположенного на первом этаже астрономической обсерватории, будто бы сорвало крышу бушующим инопланетным ураганом. Дети повскакивали со своих мест и стали носиться по всему кабинету, издавая радостные возгласы и громкие диковатые выкрики. Лишь немногие из них продолжали смирно сидеть на своих местах и смотреть в мерцающие пред их глазами страницы голографических учебников. Маленькие юркие глазки наиболее смышленых из них резво бегали с одной стороны в другую, постепенно перебираясь от верхней границы светостраницы все ниже и ниже – к нижней ее части. Спустя четверть часа урок завершился, и Гера задала домашнее задание классу, отобразив его на широкой светодоске. Попрощалась с учениками, она убрала несколько бумажных учебников и тонких тетрадей с какими-то личными записями в свою небольшую прямоугольную сумочку. После урока к ней подошла ученица, плохо усвоившая материал, и попросила дополнительных занятий, чтобы лучше подготовиться к повторной проверочной работе. Гера была не против и пообещала девочке, что она завтра же вечером появится у нее дома в виде своей личной светопроеции.

Четвертый день подряд Гера находилась в иноземном городе Амфиполис, расположенного на поверхности ледяного спутника газовой планеты с тонкими кольцами, и обычно только к выходным дням она могла вернуться домой – на Землю, где в небольшой и уютной комнатушке усердно готовилась к своим экзаменам. Время от времени она пересматривала записи лекций своего преподавателя по детальной настройке искусственного интеллекта, отдавая за обучение подчас последние деньги, что у нее имелись. И судя по неоднозначной реакции учителя, который иногда самолично присутствовал рядом с ней, конечно же, в виде своей голографической проекции, у Геры не всегда получалось успешно справляться с его поручениями. Суть этих заданий сводилась к тому, чтобы выстроить фотонные связи внутри мыслящей машины таким образом, чтобы между ними возникла пусть и небольшая, но устойчивая искорка сознания. Механизм зарождения этих загадочных явлений, до сих пор оставался неизвестным, покрытым непроницаемой завесой тайны, каких-то околонаучных теорий и всевозможных домыслов. Поэтому все, что требовалось от будущих специалистов по настройке мыслящих машин, так это научиться поддерживать стабильное свечение искры сознательности внутри них, не давая ей угаснуть. А чтобы этого не произошло, необходимо держать это явление под строгим аппаратным и программным контролем. Ни один специалист в области искусственного мышления и до конца не понимал откуда возникают эти искры сознания, почему они так нестабильны, а так же куда пропадают после своего разрушения.

Гера задумчиво сидела за своим рабочим столом, а слева от нее находился робот-консьерж, подключенный к ее портативному протографу. Уставившись в тонкий светящийся экран, девушка выполняла кропотливую работу по глубокой регулировке уборочной машины.

– Ватсон, ты готов к работе? – обратилась она к неживому помощнику, внешний вид которого походил на крупное перевернутое ведро.

– Да, – неровным металлическим голосом отозвалась железяка.

Видимо, не удовлетворившись ответом, Гера принялась усерднее нажимать на маленькие светящиеся кнопки на экране протографа.

– А теперь? – спросила она, исподлобья взглянув на неживого консьержа.

– Я всегда к вашим услугам!

– Так вроде бы лучше, – буднично подметила Гера, украдкой взглянув на свой аккуратный недавно сделанный маникюр. – Какое у тебя сейчас настроение?

– Чувствую себя нормально, – ответил робот-консьерж. – Мне заняться уборкой?

– Ты знаешь, кто ты?

– Я машина для уборки мусора.

– Может быть, что-то еще расскажешь о себе? – Гера внимательно поглядывала на экран протографа.

– Я… всего лишь… – робот-консьерж неожиданно замолк, задумавшись.

Молодая настойчивая девушка вновь уставилась в экран протографа и принялась усерднее скользить пальцами по его светящейся поверхности, а на ее озадаченном лице при этом энергично мелькали разноцветные отсветы от вычислительного устройства. Спустя некоторое время она повторила свой вопрос, и на этот раз уборочная машина, не без продолжительной паузы, конечно же, ответила совсем иначе:

– Я являюсь полноправным сотрудником этого учебного заведения. Меня спроектировали и выпустили в серийное производство для поддержания чистоты и порядка.

– Хорошо, Ватсон! Можешь приступать к работе, – непринужденно произнесла Гера, – а мне пора идти. – Она свернула экран протографа внутрь стального корпуса и убрала устройство в свою сумку.

– Всего вам наилучшего, мисс Грэтхен, – тепло попрощался Ватсон, катаясь по полу и втягивая в себя мусор, образовавшийся после занятий.

Гера часто экспериментировала с настройками этой машины, то увеличивая, то понижая уровень его мыслительных способностей, пытаясь добиться стабильного и непрерывного проявления в нем этого загадочного и весьма непостоянного явления – сознания. Но не смотря на все старания, искра сознательности внутри уборочного аппарата со временем либо полностью затухала, либо становилась крайне неустойчивой и держалась на минимальном уровне. Когда случалось первое, то робот-консьерж, совсем недавно способный мыслить и понимать окружающую действительность, превращался примитивный бытовой пылесос с большим набором простейших функций и команд. При втором же варианте, когда огонек сознательности еще горел внутри машины, ее мыслительные способности увеличивались в разы. Однако последний вариант мало кого устраивал из работников научно-образовательного учреждения, поскольку кроме уборки мусора от уборочной машины ничего другого и не требовалось. Некоторые учителя, проводившие свои занятия в этом учебном помещении, часто жаловались на Ватсона, который после определенного времяпровождения рядом с мисс Грэтхен, становился слишком уж разговорчивым и часто отвлекал учеников от занятий. Например, совсем недавно он уговаривал детей перевести на его банковский счет несколько электронных монет – на сигареты, а так же настаивал на том, чтобы староста класса отвел его в туалет, поскольку был уверен в том, что внутри него скопилось слишком много лишней жидкости. Детям же такое поведение автоматизированного консьержа весьма забавляло, а вот преподаватели естественно были не в восторге. Им часто приходилось принудительно выставлять ему режим ожидания и самим наводить порядок в кабинете, поскольку Ватсон отказывался работать, ссылаясь на то, что ему не выплачивают положенной заработной платы.