Звездный путь (сборник). Том 4
Шрифт:
— Наши люди в случае нападения загородят калебана своим телом, — возразил Тулук. — Но вы же не скажете, что это одна из форм любви?
— Это инстинкт самосохранения, — пробурчал Мак-Кей.
— Мы, врайверы, верим, что все формы любви — это инстинкт самосохранения. Может быть калебан так понимает это слово?
— Ха!
— В самом деле, Мак-Кей, у вас инстинкт самосохранения выражен довольно слабо, поэтому вы никогда не любили по-настоящему.
— Не хотите ли вы, наконец, прекратить отвлекать меня своей бессмысленной болтовней.
— Терпение,
— Терпение! — Мак-Кей опять сорвался с места и начал мерить лабораторию широкими быстрыми шагами. Снова подойдя к Тулуку, он сказал:
— Чем питаются звезды?
— Звезды? Звезды не питаются.
— Калебан здесь что-то содержит. Это его питание, — пробурчал Мак-Кей. Внезапно он кивнул. — Я знаю, что это. Водород.
— Каким же образом он питается?
— Водород, — повторил Мак-Кей. — Если мы откроем одну из прыжковых дверей до нужной величины… Где Бильдун?
— Он с представителями правительства заседает по вопросу карантина для косметологов. Возможно также, что стало известно о нашем соглашении с тапризиота-ми. Правительство не любит таких вещей, Мак-Кей.
Бильдун пытается спасти наши головы и свою собственную тоже.
— Но, кажется, водорода хватает, — сказал Мак-Кей.
— Что за болтовня о прыжковых дверях и о водороде? — спросил Тулук. — Вы приняли пилюли, Мак-Кей?
— Принял.
Зазвенел звонок компьютера, и из выходного устройства вылетела исписанная бумажная ленточка. Мак-Кей и Тулук нагнулись над ней.
— Тион, — сказал Тулук. — Звезда в Плеядах.
— Идентификация точна? — спросил Мак-Кей.
— Все верно.
— К Бильдуну! — крикнул Мак-Кей. — Мы должны сообщить ему!
Он выбежал из лаборатории, преследуемый Тулуком и отрядом охранников, которые должны были не отходить от них ни на шаг.
— Мак-Кей, — задыхаясь, проговорил Тулук. — Куда вы так торопитесь?
— К Бильдуну. Потом снова к калебану.
«Ничто не сможет теперь удержать меня, — сказал себе Чео. — Млисс умрет через несколько секунд, задохнувшись от уменьшения давления воздуха в барокамере косметологов, куда я ее посажу. Все ее миры-убежища последуют за ней. Я сам буду контролировать прыжковую дверь. Нити власти теперь будут в моих руках».
Чео стоял у прыжковой двери в своем жилище. Снаружи была ночь, но все это было относительно. Там, где за морским прибоем лежал шар калебана, уже наступил день.
Последний день калебана… Рассвет окончательного исчезновения. На всех планетах, которые в этой Вселенной были связаны с определенным калебаном, все разумные существа должны были кануть в бесконечную ночь.
Через несколько минут планета прошлого, где он находится, достигнет удобной позиции в переплетении связей. И паленка, который ждет там, в другой части комнаты, сделает то, что ему приказано.
Чео погладил шрам на лбу.
Больше не будет пан спехи, которые стали бы обвиняюще показывать на него пальцами и возмущенно кричать. Никто больше не будет кричать на него. Никто больше не будет представлять опасности для его эго, он это обеспечил.
Никто не остановит его.
Ни Эбнис, которая делает последние вдохи в герметически закрытой барокамере, и, когда там кончится кислород, перестанет существовать. Ни Мак-Кей, который оказался пронырливым и докучливым, но не имеет возможности предотвратить апокалипсис.
Еще пара минут.
Чео взглянул на шкалу маленького вспомогательного прибора, с помощью которого предварительно рассчитывал возможный зейе-контакт с калебаном. Указатель двигался так медленно, что трудно было заметить какое-нибудь изменение его положения за то время, пока Чео наблюдал за ним. Но все же двигался.
Чео бродил по помещению, чувствуя на себе вопрошающий взгляд паленки и, наконец, вышел через открытую дверь на террасу. На небе не было луны, но многочисленные звезды усеивали небосвод. Эти созвездия были чужды пан спехи. Млисс создала здесь странный мир с многочисленным реквизитом земного прошлого, странными экзотическими вещами, набранными из глубины тысячелетий.
Но эти звезды… Калебан заверил их, что здесь не существует больше ни одной планеты… Но тут были звезды. Если они действительно были. Может быть, это всего лишь маленькие облачка разреженного газа, созданного по желанию Млисс.
«Это место станет единственным после того, как все другие миры Вселенной опустеют, — думал Чео. — Не должно остаться никакой связи с другими известными ему мирами. И никаких ускользнувших с этих миров, о которых его предупреждала Млисс».
Но он будет здесь в безопасности. Не будет никакого преследования, потому что не будет никаких преследователей.
Он взглянул назад, в освещенное помещение.
Как терпеливо ждет паленка последнего движения! Бич покачивается в его руке. Это оружие — чудовищный анахронизм. Но оно действенно. Без Млисс с ее извращенными поступками он никогда бы не обнаружил действенность и неотвратимость бича.
Чео наслаждался своим воображением. Время тянулось очень медленно. Он ждал, глубоко вдыхая ночной воздух, полный запахов, которые завезла сюда Млисс — запахов экзотических цветов, опьяняющих ароматов, пряных запахов трав, цветущих деревьев, испарений, редчайших форм жизни, которые она доставила на Арх.
Арх. Смешное название она дала этому месту. Может быть, он позднее изменит его, если в голову придет более подходящее название.
«Плохо, что по соседству нет никаких других планет, — подумал он. — Наверно, калебан мог бы создать и другие планеты. Но Млисс не хотела этого».
Чео снова возвратился в помещение и стал наблюдать за прибором. От нужной позиции указатель тепеов отделяло только пространство шириной в волосок. Он позвал паленку.
Низкая мокрицеподобная фигура волнообразными движениями подползла к нему на многочисленных ногах. Глаза пылали усердием и готовностью. Настоящему паленке насилие доставляло удовольствие. Чео нажал кнопку. Указатель достиг нужного положения, и прыжковая дверь открылась по его сигналу.