Звездочка моя!
Шрифт:
Я услышала, как мама и папа перешептываются:
— Почему ты мне об этом не сказал?
— Я говорил тебе, я сказал, что хочу купить ей магазин.
— Да, но ты не сказал, что это кондитерский магазин с настоящими конфетами. Она теперь до тошноты ими будет объедаться, если за ней не следить, и испортит свои идеальные зубки.
— Господи боже, Сюзи, ты сама придумала эту основную конфетную тему для праздника: тут куда ни наступи — одни сплошные конфеты!
— Да, но это всего лишь декорация. И дети их не едят.
— Улыбнись, а? Пусть Конфетка порадуется. Столько слов только потому, что ей больше понравился магазин, а не кукла.
— Ей понравилась эта кукла. Это теперь ее фамильная вещь.
Фотограф собирает всех для большой семейной фотографии перед кондитерским магазином.
— Дэнни, Сюзи!
Роуз Мэй качает головой с таким видом, будто она взрослая, а они непослушные двухлетки, беспрестанно при этом улыбаясь, как бы говоря: для праздничных фотографий изображаем Счастье.
Папа улыбается, мама улыбается, и оба быстро и послушно поспешили к магазину Конфетки. Ас уже там, запустил руки в банки, обсасывает и облизывает все, что там имеется.
Фотограф кивком головы приглашает меня присоединиться к Счастливому Семейству, но меня спас звонок в дверь. Это прибыли наконец последние запоздавшие гости. Я выбежала в холл и распахнула перед ними дверь.
И застыла с открытым ртом, позабыв про свои ужасные зубы. За порогом маленькая некрасивая девочка с хвостиками, младше Конфетки, лет трех-четырех. Девочка с волнением смотрит на меня, на ее голове грязное одеяло, которое скрывает лицо, как хиджаб. Молодая женщина рядом с ней с раздражением стянула с нее одеяло:
— Ну же, Пандора, уже можно снять, мы пришли на праздник.
— Нет, тетя Лиз, мне оно еще нужно, — заспорила Пандора.
Я узнала эту тетю. Светлые волосы, облегающие джинсы, крошечный топ. Короткое модное каре, темные тени, длинные накладные ресницы и очень большой ярко-красный рот. Большеротиха, девушка с премьеры фильма про «Милки Стар», явилась как злая фея на день рождения Спящей Красавицы.
Жуткий ее рот улыбается, и она делает шаг мне навстречу:
— Привет, кажется, ты Солнце, старшая дочка. Твой отец пригласил нас на день рождения. А это моя маленькая племянница, Пандора. Прости за опоздание, мы искали это ее дурацкое одеяло…
Она шагнула в дом на высоченных туфлях с ремешками и следом втащила Пандору. Я не успела их остановить. Застыла как идиотка, вместо того чтобы вышвырнуть их на улицу и захлопнуть дверь, — ведь я знаю, что сейчас случится, знаю, знаю. Плетусь вслед за ними по холлу, смотрю, как они идут в переполненную гостиную, как Лиз Большеротиха затаскивает Пандору следом, и вот они уже внутри, а я осталась в дверях, и у меня перехватило дыхание.
Папа мельком глянул на них и кивнул, Клаудия предложила Пандоре руку, фотограф засверкал вспышкой. Мама присела рядом с Конфеткой и улыбнулась, и на минуту мне показалось, что все будет хорошо. Пандора будет веселиться со всеми остальными. Большеротиха растворится с бокалом шампанского в толпе других мам и нянечек на том конце гостиной. Но вот мама повернулась в их сторону. Внимательно смотрит. Встает, щеки у нее пунцовые.
— Сюзи, — предупреждает Роуз Мэй, глядя на журналистов и фотографа из «Привет, звезды!».
Но мама вообще ее не слышит.
— Кто тебя позвал? — прошипела она.
Большеротиха не двинулась с места и посмотрела на папу.
— Пошла отсюда! — завизжала мама, и все чуть не подпрыгнули.
Кто-то из девочек заплакал.
— Пошла отсюда вон со своим поганым мышонком!
Пандора тоже заплакала, спрятав лицо в одеяле, и я спешу за ними обратно в холл.
— Не плачь, Пандора, ты ни в чем не виновата, — бессвязно проговорила я.
Возле лестницы лежит кучка наших новых медведей, вытащенных из коробок. Я схватила свою панду:
— Вот, возьми с собой домой в подарок.
Я успела, пока ее тащили к машине, сунуть ей в руки панду.
ГЛАВА 11
ДОЛЯ
— Где моя маленькая звезда сцены? — крикнула мама, открывая входную дверь.
Я ничего не ответила.
— Доля?
Мама вошла в гостиную и остановилась:
— Доля, что случилось?
— Ничего, все в порядке, — пробормотала я в ответ.
— Глупенькая, что сидишь сгорбившись? Обними меня! Разве ты не рада, что я рано вернулась домой? Луэлла просто ангел — согласилась зайти к моим двум последним старушкам.
Я неловко встала и разрешила себя обнять, хоть мне не хочется. Я боюсь, что от объятий только сильней разревусь. Ей не терпится расспросить о сегодняшнем концерте, но в то же время она видит, что что-то не так.
— Рассказывай все, родная, — тихо сказала мама. И вдруг она вздрогнула: — Что с твоей курткой? Ее украли?
— Вон она, на стуле висит.
— Тогда что случилось?
— Ничегошеньки.
— Ты нервничаешь перед вторым концертом? Не волнуйся, дорогая. Как только выйдешь на сцену и начнешь петь, сразу перестанешь.
— Не перестану.
— А я буду с наслаждением смотреть твое выступление.
— Нет, не будешь. Я не выйду сегодня на сцену.
— Что?
— Мам, не надо на меня так смотреть. Я не буду сегодня петь. Ничего не случилось, давай забудем об этом идиотском концерте и выпьем чаю.
И я пошла на кухню ставить чайник.
— Кто сказал, что ты не будешь выступать?
— Я сказала.
— Ты спела?
— Да.
— И?
— И ничего.
— Милая моя, ты забыла слова?
Я с укоризной посмотрела на нее.
— Доля, я так не могу! Рассказывай, что случилось! У тебя сорвался голос? Ты не смогла допеть? Дорогая, я жду подробностей!
Я поставила две чашки и две тарелки на стол. Мама принесла белую коробку. Я заглянула внутрь. Пирожное с розовым кремом и клубничкой наверху. Это из дорогой французской пекарни возле рынка. Мы часто останавливались возле витрины и играли в игру «кто бы что выбрал». Я каждый раз думаю-думаю и выбираю пирожное с клубникой.