Звездолет с перебитым крылом
Шрифт:
Дюшка ткнул меня в бок. Странная девушка, на самом деле странная. Просто ведь всё, надо сказать, что отец послал, всего и делов-то. А старшеклассникам да пэтэушникам и так продают. Правда, она на старшеклассницу не очень похожа, как и на пэтэушницу. Слишком…
— Курю? — спросила девушка с непониманием.
Продавщица Лидия поглядела на меня в поисках сочувствия. Я вздохнул. Дюшка хихикнул. Дурацкая ситуация.
— Мне нужна пачка сигарет, — в третий раз повторила девушка.
Уже как-то нервно.
Из склада показалась молоденькая продавщица с моей бутылкой масла, мутного, богатого витаминами, очень хорошо от глаз помогает.
— Каких тебе сигарет? — тоже нервно спросила Лидия. — Я же говорю, «Шипка», «Рейс»…
Дюшка злорадно улыбнулся: он любил скандалы. А мне скандалы не нравились.
— Пачку… сигарет… — Девушка сунула руку в карман штанов и достала деньги.
Она протянула Лидии деньги на ладони. Сразу много мятых засаленных рублей, а еще трешку. Бумажные деньги, а протянула их как мелочь.
Продавщица Лидия покачала головой. Молоденькая продавщица поставила масло на весы, поглядела на девушку с сочувствием.
— Девочка, какие сигареты твой папа курит? — спросила она с расстановкой, точно обращалась к пятилетнему малышу. — Какие именно?
Девушка растерялась. И положила горсть мятых бумажек в миску для сдачи.
— «Шипку», — сказал я. — Ее папа курит «Шипку».
Лидия посмотрела на меня.
«Шипку» мой отец курил, всегда меня за ней посылал.
— Ну так бы сразу и сказала, — с облегчением выдохнула Лидия. — Тебе сколько? Блок, что ли, сразу?
— Пачку, — повторила девушка.
— Пачку так пачку.
Лидия положила перед девушкой пачку «Шипки», щелкнула на счетах.
— Еще чего?
— Хлеб.
Лидия указала на хлебную полку. Девушка подошла и взяла первую попавшуюся буханку. Тоже неправильно: хлеб так никто днем не покупает. Надо сначала вилкой пощупать — не черствый ли? Утром, когда только привезли, можно смело брать, а сейчас нет, наверняка Лидия к утренним остаткам еще вчерашних добавила. Так что лучше щупать. Наверное, все-таки из города. Из большого, где хлеб часто привозят.
— Буханка черного. — Лидия щелкнула счетами. — Еще…
В магазин вошел мелкий пацан с рюкзаком. Было ему лет десять, рюкзак выглядел гораздо старше, мелкий поглядел на свисающие с потолка липкие ленты, усеянные мухами, и хихикнул. Одет в куртку. Вроде летчицкой, но не кожаная, а брезентовая, с карманами и ремнями. На молнию застегнута и явно со взрослого плеча.
— И еще… — Девушка поглядела на полки. — Еще…
— Бланшированный минтай, — сказал мелкий, отвлекшись от мух. — Три… Четыре.
Продавщица Лидия достала с полки банки.
— И борщ, — добавила девушка. — Две банки.
Борщ в стеклянных банках совершенно несъедобен. Как-то мама уехала в командировку, и отец сварил этого борща. Так соседской свинье и отдали.
Лидия выставила на прилавок борщ. Щелкнула счетами, взяла из кучки скомканных денег три рубля.
— Туристы, что ли? — усмехнулась Лидия снисходительно.
— Туристы. — Девушка собрала оставшиеся деньги. — У нас каникулы.
— Понятно, у всех каникулы…
Мелкий в куртке сгрузил продукты в рюкзак, девушка закинула рюкзак на плечо, поправила, взяла с прилавка сигареты, внимательно их изучила и убрала в карман штанов. После чего оба направились к выходу.
— А сдачу? — удивленно спросила молодая продавщица.
Девушка и мелкий остановились, переглянулись.
— Сдачу забыли. — Лидия насыпала в миску медяков.
Девушка вернулась и выгребла монеты из миски. После чего они с парнем удалились.
— Психи, — шепнул мне Дюшка. — Их летом выпускают, вот они и рыщут.
Вряд ли психи, подумал я. Скорее, из дома сбежали. Позапрошлым летом один из Второй школы удрал на Байконур, ракеты смотреть, поймали лишь в Казахстане.
— Тебе только масло? — спросила Лидия.
Я расплатился за масло, убрал бутылку в сетку. Вышли на улицу. Ни девчонки с рюкзаком, ни мелкого пацана видно не было, видимо, на Пионерскую свернули.
Руки замаслились от бутылки, я сорвал подорожник и вытер.
— Психи из Эстонии, — сказал Дюшка.
— Почему из Эстонии? — не понял я.
— Там все белобрысые, как эти, — пояснил Дюшка. — По-русски плохо понимают, разговаривают не так, консервы с хлебом купили. Денег много у них…
— И почему тогда психи? Может, туристы.
— Может, и туристы, — согласился Дюшка. — Может, на байдарках плывут. У меня тетка в Эстонии живет, там многие на байдарках любят. Вот поплыли на байдарках, перевернулись, остановились еды купить.
Все-таки, наверное, на самом деле туристы. Консервы купили рыбные, суп из них легко варить… Хотя из минтая плохой суп, лучше кильку уж тогда или сайру. Да кто их знает, вдруг у них в Эстонии как раз так и варят?
— Она не курит, — сказал вдруг Дюшка.
Не курит.
— Зубы белые, — пояснил он. — И ногти не пожелтели. Братан всего месяц смолит, а и зубы пожелтели, и ногти.
— Зачем ей тогда сигареты? — спросил я.
— Не знаю. Может, моль травить.
— Моль лучше папиросами, — возразил я. — Или махоркой, так дешевле.
— Ну не знаю. Какая разница? Пойдем на мост.
— Зачем? — не понял я.
— Да просто.
Не хочет домой возвращаться, подумал я. Сорняки полоть не хочет. Через мост длиннее.