Звёзды — холодные игрушки
Шрифт:
— Проходи, Ник. Садись.
Наставник Пер даже не посмотрел на меня. Сидел спиной, глядя в экран, показывающий холл, где мирно спал мальчик-дежурный.
Кресла были далеко, садиться на расправленную кровать я не хотел. Поэтому примостился на седле тренажера, подозрительно напоминающего велосипед. Эх, не суждено мне прославиться как великому изобретателю, велосипед Геометры и сами придумали.
— К чему эти вахты у дверей, Пер? — спросил я. — Детям надо спать по ночам.
— Детям надо привыкать к ответственности. И в первую очередь — к ответственности за других. Этот малыш,
Наставник Пер развернулся в своем кресле. Окинул меня внимательным взглядом. Конечно, он уже видел меня — на экране, и любопытства в его глазах не было.
— Досталось тебе, Ник, — сказал он. — Позволишь по-прежнему называть тебя Ник?
— Почему бы и нет?
Наставник вздохнул.
— Да потому, что ты вовсе не Ник Ример. Не мой подопечный.
Невозможно честно обыграть шулера. Невозможно тайно проникнуть в цивилизацию шпионов.
— С чего такой вывод, Наставник?
— Твои реакции, парень. Ты вел себя почти как Ник… с учетом амнезии, разумеется. Я не сразу догадался поднять архивы операции «Тень». Лишь после всего… когда пришел в себя. Ник не ударил бы меня, парень. Он мог нагрубить, расплакаться, уйти, перестать разговаривать. Не более того. А вот для жителей Тени это реакция вполне нормальна. Символический удар, знак презрения.
— Не только для жителей Тени…
Значит, Геометры бежали от еще одной расы гуманоидов? От людей, способных поступать, как я?
— Может быть, парень. Ядро велико…
Они пришли из центра Галактики! Ну конечно же! Небо, пылающее от звезд!
— Как мне тебя звать?
— Петр.
— Пер? — Наставник растерялся.
— Петр, — как можно тщательнее выговаривая звуки произнес я. В их языке «т» было совсем мягкое, почти неуловимое. Переводить с русского языка на язык Родины оказалось трудно.
— Петер… — произнес Пер, напомнив мне Эльзу из «Люфтганзы». Господи! Это ведь было меньше двух недель назад! Космопорт Хикси, кружка пива в баре… — Петер, скажи, Ник Ример жив?
— Мертв.
— Его убил ты?
— Нет. Мне кажется, он был хороший человек, Пер. Я бы не смог его убить.
— А плохого — можешь?
— Могу, — честно признался я. — Теперь могу.
Наставник отвел взгляд. Посмотрел на пол, где стояли две нераспакованные сумки. Наверное, где-то в них были фотографии, украшавшие раньше стену.
— Ты действительно на него похож… — прошептал Пер. — Но даже Ник не сумел бы справиться с Гибкими… и дойти голым до интерната.
Мной овладела какая-то тоска. Все было безнадежно. Можно геройствовать, сражаться с чужими и бить морды подонкам человеческого рода. Но невозможно обмануть целый мир.
— Что меня ждет, Пер?
— Не санаторий, конечно. Санаторий — для людей, пусть даже плохих.
— И все таки?
— Мы должны понять, кто ты, — сухо проинформировал Пер. — Как сумел догнать нас. Как подменил Ника.
Я засмеялся:
— Понять цивилизацию куда проще, чем одного человека. А я и этого не сумел. Вы как кривое зеркало. Все на месте — а отражается сплошное уродство.
— На твой взгляд, Петер, — Наставник небрежно опустил руку на активатор терминала. — Ты собираешься сопротивляться аресту, Петер?
— Не знаю.
— Лучше
Он продолжал держать меня цепким, почти ощутимым взглядом.
— Знаешь, что я сейчас сделаю?
— Вызовешь сюда отряд регрессоров.
Наставник засмеялся. Посерьезнел и сказал, нарочито вслух:
— Контроль среды. Двухчасовой снегопад над территорией интерната. Распоряжение отдал Наставник Пер. Цель — урок плохой погоды.
Я молчал.
— Знаешь, зачем я собираюсь замести твои следы?
— Чтобы не тревожить детей.
— Правильно, Петер. Ты порой ведешь себя почти как человек… Конечно, отпечатки босых ног на снегу — это здорово. Это будит воображение старших детей, дает пищу для страшилок младшим. Но только не в том случае, когда рядом — санаторий для тяжелобольных. Я как-нибудь пробегусь сам по снежку. Когда санаторий перекочует далеко-далеко… и дурных мыслей следы не вызовут. Пусть дети вспомнят легенды о ледовых людях, зароются в книжки по истории, начнут закаляться сами…
— Наставник Пер, — сказал я. — Ты меня тоже поражаешь. Ведешь себя как человек. Но когда из-под следствия высовываются причины — они смердят как падаль.
— Кто ты, чтобы судить нас?
— Человек.
— Ты чужой человек. Ты регрессор Тени.
Только теперь безысходность отпустила меня. И Геометры ошибаются.
— Нет, Наставник Пер. Вы так боитесь врагов, оставшихся за спиной, что не смотрите вперед. Здесь, на краю Галактики, есть планета под названием Земля. На ней живут люди — такие же как вы. Только на мир они смотрят чуть по другому.
Он молчал, обдумывая мои слова.
— Если ты говоришь правду, то тем лучше для Родины, — сказал он наконец. — Мир Тени оказался сильнее нас. Но он уникален. Возможны идентичные линии эволюции, но итоги развития различны. Скажи, Петер, ваша раса сильнее нас?
— Нет, — честно признал я.
— А ваши Друзья? Алари, и кто там еще?
— Они даже не друзья, — сказал я. — Товарищи по несчастью, быть может. Мы не идеальны.
— Тогда…
— В отличии от вас мы понимаем, что полны недостатков.
Пер поднял руки.
— Стоп! Стоп, Петер! Ты проявляешь готовность к сотрудничеству, я ценю это. Но оставим признания для Мирового Совета.
— Признаний не будет, — устало сказал я. — Наставник, я не собираюсь отчитываться перед вашим миром.
— Это агрессия? — очень спокойно спросил Пер. Поднялся с кресла, устало, опираясь на подлокотник.
— Да какая агрессия! — зло ответил я. — Сколько еще вы собираетесь цепляться за свои идеи? Дружба — Не-Дружба… Никому в мире не нужна ваша любовь! Вы вошли в наш мир, а мы заглянули в ваш. Я заглянул! Мне здесь не нравится, но я не собираюсь взрывать ваши энергостанции или перевоспитывать твоих подопечных. Живите! Мне жаль того пацана, что стоял всю ночь под древним гарпуном, и лишь под утро рискнул уснуть. Мне жаль Катти, которая не рискует сказать хоть слово в защиту любимого! Мне жаль Тага и Гана, которые тащат друга к санаторию! Но это ваш мальчишка, ваши мужчины и женщины. Живите! Я уйду отсюда, Наставник. Угоню корабль, я смогу это, не сомневайся, и уйду. Но если вы понесете свою Дружбу к нам — я вернусь.