Звёзды против свастики. Часть 2
Шрифт:
– Не очень, – честно признался Удальцов. – Ради такой фемины я бы и преферансом пожертвовал!
– Ну, ты кобель! – то ли поругал, то ли поощрил Удальцова Трифонов. – Бабу ты хорошо разглядел, а фамилию, выходит, плохо расслышал?
– А что фамилия?.. – начал Удальцов. Потом лицо у него вытянулось. – Неужели родственница? – спросил он, перейдя почему-то на полушёпот и тыча пальцем вверх.
– Дочь, – коротко ответил Трифонов.
– Ни хрена себе…
– Вот и я так же рассудил, – усмехнулся Трифонов. – В такой компании, какой, на хрен,
– Да, пропала командировка, – огорчился Удальцов. – Погоди, Павел Трофимович, она же из прокурорских, а их отродясь в комиссии не было.
– Раньше не было, теперь стало, – назидательно произнёс Трифонов. – То не наше с тобой, Ваня, дело. Эх, хотя бы часть командировки спасти…
Первый лагерь, который посетила комиссия, располагался вблизи Архангельска. Инспекция прошла скучно. Комендант лагеря всё время косился на Жехорскую, и хотя отважился на «откушать после трудов праведных», но ни капли спиртного на стол выставить не решился.
В гостинице, до того, как разойтись по номерам, Жехорская обратилась к Трифонову:
– Товарищ полковник, на пару слов!
Устроились в холле на продавленных креслах.
– Вижу, испортила я вам командировку, Павел Трофимович? – в лоб спросила Анна-Мария.
– Не пойму, о чём это вы, голубушка, – заюлил прожжённый бюрократ.
– Бросьте, – усмехнулась Жехорская. – Будете виражи закладывать, плюну, и останусь в вашей компании до конца командировки. – С удовольствием отметив тень испуга, промелькнувшую на лице полковника, Анна-Мария продолжила: – А станете говорить прямо, может, и придём к взаимовыгодной договорённости.
Любопытство пересилило страх, и полковник решился:
– Слушаю вас, Анна Михайловна!
– Другое дело, – улыбнулась Анна-Мария. – После сегодняшней инспекции я окончательно поняла, что если дело это и нужное, то точно не моё. Скучать целую неделю мне бы не хотелось, да и вам компанию ломать, право, грешно. Поэтому предлагаю следующее: давайте разделимся!
Брови полковника удивлённо взлетели вверх:
– Это как?
– Да очень просто! Нам осталось проинспектировать ещё три лагеря, так?
Полковник кивнул.
– Самый дальний, он же самый маленький, ЛВП № 413, или «Беличий острог». Есть там мои бывшие подопечные, потому его я беру себе. Остальные два лагеря остаются вам, подполковнику и майорам. Потом встречаемся в Архангельске и все вместе составляем отчёт. Идёт?
Полковник задумался. С одной стороны, нарушение, конечно. С другой стороны, не такое уж и серьёзное. Всегда можно найти оправдательную причину. Вон, ледостав на носу. Да и баба, эта Жехорская, вроде надёжная. Такая не сдаст. Зато с её помощью, в случае чего, выгребем без труда. Эх, была – не была! Полковник улыбнулся:
– Договорились!
Надо ли говорить, что в этой поездке Анна-Мария выполняла поручение германской разведки, а прикрывала её действия разведка союзная? Не надо? Сами догадались? Вот и молодцы!
Из Архангельска к острову Анну-Марию доставил эсминец, а на берег она высадилась уже с рейсового катера. Красивая женщина в военной форме, которая в сопровождении лагерного начальства с умным видом осматривала хозяйство, притягивала взгляды и охраны и лагерных сидельцев.
– Обратите внимание, Отто, – порекомендовал Скорцени Зоненберг, – какое очаровательное начальство посетило наш богом забытый уголок.
– Да вы поэт, Вальтер, – усмехнулся Скорцени. – А бабёнка действительно ничего, фигуристая!
– И один из лучших агентов абвера в этой дикой стране, – чуть слышно добавил Зоненберг.
– Шутите?! – Скорцени заглянул Зоненбергу в глаза, пытаясь разглядеть в них подвох, но взгляд оставался серьёзным. Скорцени ничего не оставалось, как задать вопрос, к которому его столь явно подталкивали: – И что это может означать?
– То, что нам пора собираться в дорогу, оберштурмфюрер, – улыбнулся Зоненберг. – Детали я сообщу вам сегодня, после того, как состоится моя встреча с фрау-капитан.
Когда через некоторое время отдельных военнопленных стали вызывать в комендантский дом, среди них оказался и Зоненберг…
Забрав «фрау-капитан», катер покинул остров, задержавшись на несколько часов против обычного, а тем же вечером Зоненберг и Скорцени шептались перед сном в дальнем углу барака.
– Посланная за вами фюрером подлодка на подходе. Послезавтра нам необходимо попасть в наряд на лесопилку, а во время обеда быть настороже. Как только наш наблюдатель подтвердит, что лодка всплыла, а десант занял участок берега – уходим в побег!
Закрывая совещание, Ежов не был многословен:
– Товарищи! Операция «Бандероль» вступила в решающую фазу. Пока сколь-либо серьёзных проколов в нашей работе – тьфу, тьфу, тьфу – не было. – Ежов для верности постучал костяшками пальцев по столешнице. – Прошу всех быть предельно внимательными, чтобы столь отрадная тенденция сохранилась до конца операции. Все свободны! Генерал-майор Судоплатов, задержитесь!
Оставшись наедине со стоящим возле стола генералом, Ежов указал тому на стул:
– Присаживайся! – Некоторое время нервно барабанил пальцами по столешнице, потом решительно пристукнул по ней ладонью. – Ладно! Буду говорить прямо. Я знаю, Паша, что ты держишь своего непосредственного начальника в курсе наших общих дел.
– Так я этого никогда и не скрывал. – Судоплатов был скорее удивлён, чем обеспокоен. – Да и договорённости такой меж нами, помнится, не существует.
– Верно, всё верно! Но я надеюсь, ты дозируешь передаваемую Сталину информацию? Зачем загружать и так очень занятого человека чуждыми ему проблемами. Я имею в виду, что Иосиф в нашем деле не профессионал. Можешь не отвечать. В твоём профессионализме я как раз не сомневаюсь. – Ежов поморщился. – Не то, не то я говорю. И вообще зря я затеял с тобой этот разговор. Извини, Паша, можешь идти…