Звезды Сан-Сесильо
Шрифт:
Странная отчужденность, а иногда почти монашеская отдаленность доктора, как будто женщины для него по-настоящему и не существуют, — что это? Похоже, что красавец Хулио Фернандес не испытывал необходимости в женщинах или за этим что-то скрывалось? А может быть, ему и нечего скрывать.
ГЛАВА 7
На следующее утро доктор с доньей Беатрис уехали на его большой белой машине и не возвращались до ланча. Жиа, как он и предсказывал, вполне пришла в себя, но Лайза решила не рисковать, и они провели утро спокойно и уединенно в тени
Как раз перед ланчем появился Питер Гамильтон-Трейси, что совершенно не обрадовало Лайзу. Он объяснил, что хотел удостовериться, не расстреляли ли ее за вчерашнее происшествие, и выразил мнение, что было поднято много шума из ничего.
— Если вам почему-либо потребуется моя поддержка, обращайтесь ко мне в любое время, — предложил он, глядя на нее так, словно находил это самым приятным занятием. — Лично я считаю, присматривать за чужими детьми — самая неблагодарная работа. Это относится и к отпрыскам моего брата. Я думаю, работа у них для вас была ужасной, тем более что и моя невестка — не самый легкий человек.
— Ваш брат всегда был очень добрым, — ответила Лайза, понимая задним числом, что иногда он бывал в высшей степени любезным. — Я никогда не испытывала с ним никаких сложностей!
Питер улыбнулся.
— По-моему, немногие мужчины могли бы обходиться с вами иначе. — Ив голове у него мелькнуло, что она напоминает тоненького эльфа в своем пастельно-солнечном пляжном костюмчике — самом скромном, который он когда-либо видел на молодой женщине, — с бледно-золотистыми волосами цвета обручального кольца и большими, ясными, слегка задумчивыми глазами. Глядя в них, он решил, что они напоминают сумрачный цвет осенних садов Англии, а губы определенно сравнимы с лепестками цветка.
Его удивляло, почему Лайза раньше не произвела на него такого сильного впечатления, и пришел к выводу, что девушка просто очень искусно избегала его. Она не из тех, кто каждому бросается в глаза.
— Даже этот щеголь доктор, на которого вы сейчас работаете, почти не был раздражен, когда его великолепная подружка — а она, клянусь Юпитером, великолепна, не правда ли? — набрасывалась на вас за невнимание к вашей воспитаннице. А вы ведь ни в чем не виноваты!
Он повторил это, когда подъехали доктор с доньей Беатрис и та одарила Питера игривым взглядом.
— Я пришел справиться, как чувствует себя Жиа, — объяснил он, заметив подозрительный взгляд доктора. — Как я понимаю, она поправилась!
В это время до всех донесся смех Жиа со стороны внутреннего дворика, где она «помогала» пожилому мужу сеньоры Кортины убирать мусор, поэтому никто не смог отрицать, что Жиа здорова.
— Дети быстро оправляются от расстройств, — заметил доктор.
— От расстройства желудка — да, — согласился Питер, — но не от страха, когда они теряют почву под ногами или что-нибудь с этом роде, — добавил он, глядя прямо в глаза Фернандесу. Этим он давал понять, что не забыл вчерашнего унижения Лайзы, так как Жиа не может проплыть и фута без посторонней помощи, не может быть и речи, что она захлебнулась, а Лайза проявила к ней невнимание.
— Мы узнали, что Жиа просто объелась превосходным шоколадом, — довольно сдержанно заметила донья Беатрис.
Питеру это явно принесло облегчение.
— Ну вот, Лайза, это снимает с вас всякую вину! — воскликнул он. — И между прочим, с меня тоже! Я не люблю, когда меня напрасно обвиняют, а особенно если речь идет о ребенке, которому грозила опасность якобы из-за меня, — довольно агрессивно закончил он.
На этот раз донья Беатрис успокаивающе улыбнулась ему.
— В запальчивости, вероятно, часто бываешь несправедливым, — призналась она, — а доктора Фернандеса, разумеется, глубоко волнует все, что касается его единственной дочери. Это не так уж сложно понять!
Однако на Питера эти слова не произвели большого впечатления.
— Я просто посочувствовал Лайзе, что ей постоянно приходится возиться с чужими детьми, в том числе и с ребятами моего брата! Иногда это довольно неблагодарное занятие!
— Несомненно, — согласилась донья Беатрис. — Но в таком случае, может быть, мисс Уоринг следует выйти замуж и завести своих собственных детей?
От ее лукавого тона щеки Лайзы воспламенились, а изумлению Питера не было предела.
— Если вы друг мисс Уоринг, мистер Гамильтон-Трейси, почему бы вам иногда не приходить пообедать вместе с нами? Или вас больше привлекает одиночество? Разве ты не согласен со мной, Хулио? Если мисс Уоринг и мистера Гамильтона-Трейси связывает старая дружба, они должны видеться не только на пляже?
Доктор официально-холодным тоном ответствовал, что, насколько он мог понять, мисс Уоринг с мистером Гамильтоном-Трейси едва знакомы, но, несомненно, когда два соотечественника встречаются за границей, у них возникает желание продолжить знакомство. Это совершенно естественно. Потом еще более официальным тоном заметил, что у него нет никаких возражений против того, чтобы мистер Гамильтон-Трейси завтракал или обедал в их доме, когда он того пожелает.
Донья Беатрис тотчас же ухватилась за это разрешение и пригласила Питера на ланч сегодня же.
Возможно, Питер почувствовал прохладное отношение доктора и отказался. Однако с учтивостью и благодарностью улыбнулся донье Беатрис, пригласившей его в таком случае просто прийти к ним пообедать в один из вечеров.
Донья Беатрис удалилась в дом, чтобы переодеться к ланчу, и доктор последовал за ней. Лайза умоляющим взглядом дала понять Питеру, чтобы тот тоже исчез, и как можно быстрее. Он улыбнулся ей теплой и понимающей улыбкой, помахал рукой и повернулся на каблуках.
— Но мы еще увидимся! — пообещал он. — В конце концов, мы оба англичане, оказавшиеся за границей, и лично я определенно хочу продолжить наше знакомство!
С проказливой улыбкой он сел в потрепанную спортивную машину, оставленную им за воротами, и с ревом отъехал.
Следующим утром доктор Фернандес отвез донью Беатрис, Жиа и Лайзу в Сан-Сесильо. Донья Беатрис грациозно проскользнула на переднее сиденье, принадлежащее ей по праву, а Жиа была отослана назад. Причиной поездки в Сан-Сесильо была покупка для Жиа новых пляжных сандалий. Донья Беатрис сама возложила на себя заботу о гардеробе девочки и постоянном его пополнении. Вот почему, подумала Лайза, у некрасивой маленькой дочери доктора столько великолепных, чересчур нарядных вещей.