Звонок из Ленинграда
Шрифт:
— Мама, что она говорит? Почему нельзя!
— А вот так, — сказала тетка и нахмурилась, — нельзя, и весь сказ. Инструкция такая — до двенадцати лет.
— Я не могу ждать целых два года, — сказала Ксюша, все еще надеясь, что эта женщина просто шутит.
Тетка усмехнулась.
— Да кто же тебя заставляет столько ждать? Твой отец до той поры сто раз из больницы выйдет. А вы, гражданин, идите звонить, а то уйдет заведующая, и все тогда.
— Да, да, — сказал дядя Павел и заторопился к телефону.
Мама положила
— Успокойся, Ксюша. Может, еще и разрешат.
Тетка взглянула на нее с сожалением.
— И не обнадеживай девчонку. Насчет чего-чего, а с детьми у нас строго. Не велено, и все.
— А кто не велел? Кто? — возмущенно спросила Ксюша.
— А не кричи. Мала еще на людей кричать. Главный врач не велел, вот кто.
— Ксюша, успокойся, — уговаривала мама.
Но Ксюша не могла успокоиться. Слезы текли по щекам, капали с носа. Главный врач представлялся ей сейчас самым злым человеком на свете. Сидит себе, наверное, в кресле — пузатый, как бочка, лысый. Фантомас, и нос ведьмин, крючком. Синий от злости… Попался бы он ей сейчас — не обрадовался!
— А где… где он, этот главный? — спросила Ксюша.
Тетка показала рукой на зеленоватый каменный дом с белыми колоннами невдалеке от проходной.
— Во-он там. Здесь вся контора размещается.
Ксюша взглянула с ненавистью на этот дом, где прятался от детей лысый Фантомас. И еще главным называется… А ведь Главный — значит, самый лучший должен быть…
За воротами, на улице, пронзительно загудела «Скорая». Вахтер нажала толстый крюк в стене, но ворота не открылись. Она сердито пробурчала: «Мастера — руки обломать» — и затопала к воротам.
И тут Ксюшу будто толкнуло что-то в спину. Она рванулась из рук матери и помчалась к дому с колоннами.
— Эй, ты куда?! А ну вернись! — закричала тетка.
— Ксюша! Ксюша! Сейчас же вернись! — кричали в один голос мама и тетя Наташа.
Ксюша даже не обернулась. Обеими руками она дернула на себя тяжелую дубовую дверь, пронеслась мимо каких-то людей и взлетела на второй этаж. У них в школе и учительская, и кабинет директора были на втором этаже, — значит, и главный должен быть где-то тут.
Ксюша еще не знала, что она скажет главному врачу. Пусть только попадется, а там она найдет, что сказать. Тоже нашелся умный — детей к отцам не пускать! Обрадовался, что главный…
Она быстро шла по коридору, читая синие стеклянные таблички на белых дверях. На них были написаны какие-то непонятные слова. Кабинета главного врача не было нигде. А может, это слезы мешали ей прочитать как следует? Ксюша вытерла глаза ладонями, всхлипнула от обиды. Называется, приехала к отцу… Где же справедливость?..
XII. Игорь Владимирович
В конце коридора Ксюшу остановила старая женщина в белом халате и такой же шапочке. Она была ужасно худая, с острыми вздернутыми
— Девочка, что ты здесь делаешь? — медленно спросила женщина.
Ксюша всхлипнула, вытерла варежкой нос.
— Я? Мне… мне очень нужен главный врач.
— А кто разрешил тебе входить в пальто и шапке?
Ксюша испуганно попятилась. Неужели прогонит?
А еще хуже — схватит за руку и отведет в проходную? «Нет, не дамся ни за что не дамся! Ермаковы так просто не сдаются!»
— Никто… Я сама. Я не знала… простите, пожалуйста.
Женщина кивнула, прикрыла темными веками глаза, постояла так минуту. Ксюша хотела уже потихоньку сбежать, но женщина открыла глаза и сказала, точно через силу:
— Ну, хорошо… Зачем же тебе главный?
Ксюша заколебалась: может, сказать? Нет, нет, тетка у ворот сказала же: «Главный не разрешил». Значит, и разрешить может только главный.
— Нужен, — сказала Ксюша и для верности добавила: — Очень.
Из двери напротив вышла розовая беленькая медсестра в голубом платье с короткими рукавами и белом фартучке. В руках у нее был длинный деревянный ящик с дырками вверху. Из дырок торчали стеклянные трубочки, заткнутые ватой.
— Софья Семеновна, вы еще не ушли? — спросила сестра с удивлением. — Разве ваше дежурство еще не кончилось?
— Кончилось, Мариша, сейчас поеду домой. Что-то сегодня трудно далась ночь.
— А когда по «скорой» дежурим, всегда так, — сказала Мариша.
— Ваша? — спросила она, взглянув на Ксюшу.
Софья Семеновна грустно усмехнулась:
— Что ты, девочка, моя уже двоих детей в детский сад водит.
Ксюша посмотрела вслед Марише. Хорошо, что не сказала ничего Софье Семеновне, а то она уйдет сейчас домой, и все.
Софья Семеновна вздохнула, сунула руки в карманы халата.
— Идем, — сказала она, — я отведу тебя к главному.
Они спустились на первый этаж. Ксюша решила уже, что Софья Семеновна обманула ее и сейчас с позором выставит из двери во двор, где ее ждет рассерженная вахтерша. Но врач свернула направо, открыла коричневую кожаную дверь и спросила:
— Игорь Владимирович, можно к вам?
Оттуда послышался веселый бас:
— Да, да, прошу…
Ксюша заглянула в кабинет из-за спины Софьи Семеновны. За большим письменным столом сидел лохматый черноволосый мужчина в темных квадратных очках. Из-за лохматой львиной гривы и темных очков голова мужчины казалась непомерно большой и величественной, как у сфинкса.
— К вам посетитель, Игорь Владимирович, — сказала Софья Семеновна, входя в кабинет.
Ксюша смело двинулась следом. Не съест же ее, в конце концов, этот лев в белом халате. Тем более, что он совсем не похож на фантомаса и на ту пузатую бочку, с которой она приготовилась воевать.