Звонок после полуночи
Шрифт:
Сара не ответила. Зачем кому-то прикидываться Джеффри, чтобы выманить ее в Европу? А потом она вспомнила кое-что еще, один кусочек мозаики, который она не знала, куда вставить. Сара взглянула на Ив:
— В тот день, когда я уехала из Вашингтона, кто-то забрался ко мне в квартиру. Они не взяли ничего, кроме фотографии. И все. Всего лишь фотографию. И я до сих пор не понима…
— Фотографию? — резко переспросила Ив. — Фотографию Джеффри?
— Да. Нашу свадебную фотографию.
Лицо Ив стало белым как мел. Она потушила сигарету, достала из сумки кошелек и свитер.
—
— Мне нужно вернуться… он будет меня искать.
— Кто?
— Джеффри.
— Вы же говорили, что он мертв!
— Нет. — Глаза Ив блеснули, как бриллианты. — Нет, он жив. Наверняка жив! Разве вы не понимаете? Они не знают, как выглядит Джеффри, поэтому украли фотографию. Это означает, что они все так же охотятся за ним.
Ив накинула на себя свитер и направилась к двери.
— Ив! — Сара выбралась из кабинки и пошла за ней.
Но когда Сара вышла на улицу, там уже никого не было. Лишь густые клубы тумана вились возле ее ног.
— Ив! — окликнула ее Сара. Но ей никто не ответил.
Ив исчезла.
Ив была недалеко. Лелея надежду на то, что Саймон жив, она в отчаянии бежала сквозь туман по Дорсет-стрит к ближайшей станции метро. Ив не останавливалась, чтобы прислушаться, не следят ли за ней, она пренебрегла всем, чему ее учили во время работы на МОССАД. Саймон жив, и это главное. Он жив и ждет ее. Ив не хотела тратить время, чтобы сделать крюк через ближайший район, чтобы прижаться к дверному проему и убедиться, что ее не преследуют. Вместо этого она направлялась прямиком к станции метро.
Ив пробежала всего два квартала, и ее дыхание сбилось.
«Это все курение», — подумала она.
Ив курила уже много лет, поэтому легко уставала и у нее быстро появлялась одышка. Она принудила себя двигаться дальше. Но боль в груди заставила снова остановиться и отдохнуть. Эта боль мучила ее с детства. Ничего страшного в ней не было. Сейчас она немного утихнет, и Ив сможет продолжить свой путь.
Ив оперлась о фонарный столб. Потихоньку боль утихала. Дыхание приходило в норму. Шум в ушах прекратился. Ив закрыла глаза и глубоко вдохнула.
Ее насторожил какой-то звук. Звук настолько тихий, что она едва его расслышала. Ив замерла и открыла глаза. Звук снова повторился, в нескольких ярдах от нее. Звук шагов. Но где именно?
Отчаянно всматриваясь в туман, Ив пыталась разглядеть в нем человека, но ничего не видела. Она достала из сумочки пистолет, который всегда носила с собой. Прикосновение холодной стали успокоило ее. Ив сообразила, что возле фонарного столба она может стать легкой мишенью, и тут же исчезла в тени. Темнота всегда была ее союзницей.
Еще один звук, и Ив повела пистолетом вокруг себя.
«Где же он? — подумала она. — Почему я его не вижу?»
Слишком поздно она осознала, что последний звук был всего лишь приманкой, чтобы отвлечь на себя внимание. Кто-то бросился на нее сзади. Прежде чем Ив успела повернуться и выстрелить, ее повалили на землю. Пистолет выскользнул из ее руки, и мгновение спустя к ее горлу прижималось лезвие ножа. Человек склонился над ней с улыбкой. Ив узнала его лицо. Даже в темноте его светлые волосы
— Кронен, — прошептала Ив.
Она почувствовала, как лезвие ножа мягко, почти нежно скользнуло по ее коже. Ив хотела закричать, но ужас сдавил ее горло.
— Милая Эва, — пробормотал Кронен и тихо засмеялся.
Ив поняла, что к утру ее уже не станет.
С высоты тридцати пяти тысяч футов мир выглядел по-другому. Ни неоновых огней, ни движения транспорта, ни зданий, только бесконечное темное небо и сияние звезд. Ник устало откинулся на спинку кресла, мечтая поскорее заснуть. Почти все пассажиры рейса 201 до Лондона безмятежно спали, пролетая над Атлантикой. Ник видел, как в противоположном конце полутемного салона самолета стюардесса заботливо укрыла одеялом ребенка и на цыпочках пошла дальше по проходу. Было уже час ночи по вашингтонскому времени, но к укрытому одеялом Нику никак не шел сон.
Ник чувствовал глубочайшее отвращение и поэтому не мог заснуть. Он вспоминал Сару, какой она выглядела невинной, какой подавленной горем, беззащитной. Великолепная актриса! Ее выступление заслуживало «Оскара»! Кроме того, Сара разбудила в Нике мужские инстинкты, о которых он и думать забыл. Ему захотелось защитить ее, удержать.
Теперь Ник уже не был уверен, чего хочет от Сары. Что бы это ни было, это не имеет никакого отношения к его прежним чувствам.
Из-за Сары Фонтейн он лишился работы, его преданность интересам государства подверглась сомнению, но хуже всего то, что он чувствовал себя дураком. Ван Дам оказался прав: в шпионском деле Ник был всего лишь любителем.
И чем больше Ник думал о том, как Сара его обставила, тем больше он злился. В ярости Ник хлопнул по подлокотнику кресла и уставился на светившие сквозь иллюминатор звезды.
«Клянусь Богом, — пообещал себе Ник, — когда доберусь до Лондона, я выбью из нее всю правду». Ник не мог оставить дипломатическую службу, не убедив всех в своей невиновности.
Сара не ожидает увидеть его в Лондоне. Ник уже знал, где ее искать. Он позвонил в отель «Савой» и убедился, что Сара остановилась там. Ведь в этом отеле обычно останавливался ее муж. Ник хотел увидеть выражение лица Сары, когда она откроет дверь и увидит его. Сюрприз, сюрприз! Ник О'Хара отправился в Лондон, чтобы сразу перейти к делу. И в этот раз он не будет мириться с ложью.
Но кроме гнева Ник чувствовал еще кое-что, нечто более глубокое, намного более тревожное. Он возвращался к своим фантазиям, своим видениям, в которых Сара стоит в его спальне* и смотрит на него янтарными глазами. Эти смешанные чувства сводили Ника с ума. Он не знал, чего он хочет больше: поцеловать Сару или придушить ее. Возможно, ему хотелось и того и другого.
Одно Ник знал точно. Он никогда не совершал ничего более безумного, чем эта поездка в Лондон. Всю свою жизнь Ник принимал решения, лишь тщательно их обдумав. Он от природы был осмотрительным. Но сегодня вечером он кинул вещи в чемодан, поймал такси до аэропорта и положил свою кредитку на стол кассира. Не в его духе было вести себя так импульсивно, так эмоционально. Так глупо. Ник надеялся, что это лишь временно.