Звуковой барьер
Шрифт:
– Не надо так говорить, - попросил он.
– Королева еще сильна и прекрасна. У нее есть
поклонники. Вот, передайте ей в удобную минуту.
– Тут она увидела, что ей суют записку.
– Что это?
– спросила она.
Записка была запечатана, но при первом взгляде на адрес у Фиттон дрогнули губы.
Ах, так вот что! Это пишет ее последний любовник - граф Пембрук. Это он теперь хочет
вместо Эссекса залезть в королевскую спальню, И молодец, выбрал же подходящее
Ну что ж, этот мальчик далеко пойдет. Она-то знает его!
– Хорошо, - сказала она.
– Я передам.
– А сама, презрительно поджимая губы,
подумала, что так ему и надо, этому наглецу. Он был моложе ее на шесть лет и стыдился
этого. Так вот его будущая любовница будет старше его на сорок семь лет. Ух, как это
противно! Она даже губу закусила. Но тут карета вдруг сильно дернулась и остановилась.
Это они подъехали к дворцу.
* * *
Шторы были опущены, и в комнате стояли скользкие подводные сумерки. Сильно
пахло духами и еще чем-то тонким и едким - уксусом, должно быть. Королева лежала в
постели. Рыжие волосы и желтое, уже явно старческое, сухое, недоброе лицо, с резким
чеканным, почти монетным профилем, ярко выделялось на белой подушке. Королева
лежала одетой. На ней было платье с широкими рукавами, безобразно утолщенное в
плечах и талии, и напоминала она упавшую летучую мышь.
Тонко и пронзительно где-то по сухому дереву стучал жучок. Ох, недобрая же это
была примета!
Фиттон вошла, прижимая к груди руки.
– Ваше величество, - сказала она растерянно и преданно и в то же время зорко
поглядела на королеву.
На постели, у сложенных рук королевы, лежал требник, но открыт он был не на
молитве, а на многокрасочной иллюстрации. Вот - изображала она королева, царственно
гордая, прямая, стоит на коленях и простирает руки к небу, под коленями у нее подушка.
На другой подушке скипетр и корона. Никто лучше королевы не умеет так царственно
гордо стоять на коленях перед Богом. Когда королева молится, тогда и Бог почему-то
кажется не вполне Богом и королева не кажется уж больно коленопреклоненной.
– Ваше величество, - повторила Фиттон.
– Я ждала вас, мой мальчик, - проскрипела старуха с кровати.
– Вы чрезвычайно
доверчивы, и мы из-за этого с вами не раз ссорились. Так вот я хочу, чтоб вы сейчас
услышали про благодарность того ничтожного и вздорного человека, которого я... Да, прошу вас, милорд.
Полог около изголовья дрогнул, раздвинулся, и обозначилась фигура человека. Он,
очевидно, нырнул в тяжелые матерчатые складки его, как только услышал звон
колокольчика
секунду Фиттон узнала его: лорд-канцлер сэр Бэкон. Пришел в ранний час - значит, с
экстренным докладом и поэтому хочет все говорить при свидетелях.
Человека этого Мэри, как, впрочем, и весь двор, терпеть не могла, но опасалась
смертельно. А ведь он был добродушен, отменно вежлив и тих. Никуда не лез и как будто
ничем не интересовался. Но знал все и поспевал повсюду. Был действительно беззлобен и
если кого-нибудь топил, то делал это по необходимости. Но в свое время его самого
втащил во дворец граф Эссекс - для него тогда не было ничего невозможного - и сейчас
лорд Френсис Бэкон будет именно за это топить графа. Надо же показать королеве свою
беспристрастность и верность короне. И Фиттон подумала: это будет очень ласковое, обходительное и вполне мотивированное убийство. Лорд - великий любитель чистоты и
никогда не делает ничего грубо, грязно и небрежно. Он философ, и в его объемистых
фолиантах никогда не было еще замечено ни одной опечатки. Все в них чисто и гладко, все
радует глаз. И так же гладко и мягко, как бы само собой, катилась легкая колесница его
придворной карьеры - направляемая не то десницей всевышнего, не то тонкой и сильной
рукой лорда.
– Да, я слушаю, милорд?
– повысила голос королева, так как лорд что-то замешкался.
– Таким образом, ваше величество, из всего, что мы знаем, - методически ровно и
бесстрастно заговорил господин, - картина предполагаемых событий выясняется с
достаточной ясностью. Граф Эссекс выступает открыто. Мятежники стягивают силы,
чтобы двинуться ко двору. Если в настоящее время ими еще ничего и не предпринято, то
причины на это, как я обратил уже внимание вашего величества, особые: они ожидают
прибытия шотландских послов. Тогда от имени вашего наследника, короля Иакова, они
обратятся к народу, сколотят воинскую силу, захватят дворец и принудят ваше величество
к принятию их условий. Трудно сказать, насколь сильны их зарубежные связи, но
возможно, что и ваш наследник передал своим посланцам соответствующие инструкции.
По моим сведениям, - добавил он, помолчав, дело обстоит настолько серьезно, что
разговор может идти об отречении вашего королевского величества в пользу шотландского
короля.
– Чудовищно!
– спокойно воскликнула королева.
– Поистине чудовищно. Если бы я не
знала Эссекса, я бы подумала, что вы бредите.