Звуковой барьер

Кохановский Игорь Васильевич

– Да, но ваше величество знает, что я, к сожалению, совершенно здоров, - слегка

улыбнулся Бэкон.
– Какие юридические основания будут приводить мятежники, я не знаю.

Возможно, они будут ссылаться на то, что ваше величество нарушает коекакие пунктики

протокола Иоанна Безземельного.
– Тут и королева улыбнулась: ах, лиса, лиса! Ведь это он

так обозвал Конституцию.
– Возможно же, что они просто потребуют удаления от вашего

величества всех

верных слуг.

Королева потянулась и подняла черный серебряный кубок с каким-то отваром. Ее

крепкая, старческая рука в синих жилах и подтеках дрожала, и Мэри чуть не бросилась ей

помогать.

Королева долго пила, отдуваясь и тяжело дыша. Потом поставила кубок, тяжело

откинулась на подушки и словно заснула.

– Я думаю, мистер Френсис, - сказала она, медленно открывая неподвижные глаза, -

что, может быть, все-таки это одни разговоры. Граф любит кричать, а на деле...

Она открыла рот и положила за длинный малиновый язык прохладительную

лепешечку.

Сэр Френсис поклонился. Невероятно гибок и точен в движениях был этот сэр при

своей толщине и одышливой солидности.

– Мне очень неприятно противоречить вашему величеству, - сказал он твердо, - но

дело все-таки много серьезнее простой болтовни.

Он бросил быстрый взгляд на Фиттон и осекся, совершенно явно показывая, что он

мог бы и продолжить, - но вот фрейлина здесь, а она' ни к чему.

"Ах, скот, - быстро подумала Фиттон, - и как, однако, хочется ему утопить Эссекса. А

ведь если бы не граф, кем бы ты сейчас был?"

Она взглянула на королеву. Та неотрывно смотрела в лицо сэра Френсиса.

– Вы можете говорить все, Френсис, - сказала она.
– Моя фрейлина нам не помешает.

– Тогда разрешите вашему величеству повторить то, о чем я час тому назад имел честь

докладывать графу Сесилю.

"Скот, скот, - опять подумала Фиттон.
– И ведь знает, на кого сослаться.
– На Сесиля.

Ну, конечно, один любовник сожрет другого. Сесиль только и ждет удобной минуты".

– Да-да?
– сказала королева.
– Слушаю.

Бэкон сделал шаг к кровати.

– Дело зашло так далеко, - сказал он, понижая голос, - что в театре "Глобус", принадлежащем известным вам актерам Ричарду Бербеджу и Виллиаму Шекспиру,

заказана возмутительная пьеса "Ричард II". Она должна идти в то время, когда мятежники

выйдут на улицу к черни.

Мэри Фиттон увидела, как у королевы дрогнули губы. Он еще не кончил, а она уже

села на кровати, сухая, вытянутая, жесткая, совсем не такая, как на портретах. Тонкие

губы ее были сжаты, и она смотрела на Френсиса. Имя Ричарда II, недостойного, но

законного

короля, свергнутого с престола и потом заморенного голодом в тюрьме, было не

в ходу при дворе. Как-то так получилось само собой: говорят Ричард II, а понимается

Елизавета. Фиттон видела, как серьезно обстоит дело: вот, даже народ вовлекается в эту

авантюру. Ведь именно этого они и хотят достигнуть представлением этой старой

трагедии.

– Так что же это все значит, сэр Френсис?
– спросила королева, понимая уже все.

Он слегка пожал плечами.

– Это ясно. Они хотят поднять чернь. Для этого им и нужна эта старая пьеса о

свержении монарха. Мне передавали такой разговор. Лей сказал Эссексу: "Что вы теряете

время, вот во Франции герцог Гиз в одном белье, крича, пробежал по улицам Парижа. Но

он обратился к черни, и через день король должен был бежать, в одежде монаха. Но у Гиза

было восемь человек, а у вас триста. Народ вас любит. Я отвечаю за все. Будьте голько

смелее".

– А кто этот Лей?
– спросила королева.

– Капитан ирландской гвардии графа, который и сейчас находится при нем. Его

верный пес, - значительно ответил сэр Френсис.

– Черт!
– Королева сильным жестким кулаком стукнула по подушке.
– Значит, у него

есть уже и войска. Что же вы молчите?

– Ваше величество, - серьезно и даже строго сказал Френсис, не отвечая на вопрос.
– Я

клялся перед всевышним на верность моей королеве, и вот я теперь говорю - медлить

нельзя! Медлить нельзя!

Помолчали.

– А этот актер, Шекспир, он знает, зачем ему заказана постановка?

Сэр Френсис добросовестно подумал или, вернее, сделал такой вид.

– Ну а об этом мы можем гадать, ваше величество, - сказал он очень резонно.
– Но

скажем так: этот актер - дворянин. Дворянин. Дворянством своим обязан только графу, пишет какие-то довольно ходовые любовные пьесы по итальянскому образцу - все любовь, дуэль - профанам это нравится больше, чем Сенека, и вот он состоит под особым

покровительством Эссекса; падение графа ему очень неприятно. Ну кто же знает, может, они и посвящены в самое главное?

Королева обернулась к Фиттон.

– Вот, это все ваша высокая протекция, - сказала она недовольно.

Тут уж Фиттон по-настоящему удивилась.

Никакого отношения она к устройству придворных праздников не имела. Откуда

королева знает о ее былой близости с Шекспиром? Только видела разве, как они

разговаривали, но если об этом идет разговор, то с их последней встречи прошло уже сто