«...И места, в которых мы бывали»
Шрифт:
Долгополов, конечно, слышал этот обмен замечаниями, но голоса не подал. Лисин, сегодня что-то набитый продуктивными идеями, внес новую:
— Когда вы ждете вертолет? Может быть, стоит ночью всей толпой навалиться? У кого силы будут, тот и будет рубить, а меняться прямо на месте.
По своему самочувствию я видел, что резон в этом предложении есть — если мы завалимся спать, как удержишь вторую смену? Да они прямо под елками повалятся, и никакие соображения не удержат. Поэтому ответил дипломатично:
— Похоже, вы правы. Идея принимается. В двенадцать мы только отойдем, чаю попьем и опять за дело. А Петра я настраивал, чтобы он старался сегодня дойти, в крайнем случае, завтра часам к восьми, не позже. Пока радиообмен, то, сё — вылет часов в десять, значит, сюда надо ждать к одиннадцати-двенадцати. Нас ведь искать надо, а это не так просто.
В одиннадцать часов вечера ощутимо смерклось. Мои надежды на луну и белую ночь явно не сбывались. Пришлось зажечь костры. Света они немного прибавили, но хотя бы своим дымом несколько отгоняли комаров.
К двенадцати в основном была вырублена восточная часть площадки. На ней осталось с полдесятка мощных кедров и елей с пихтами, которые мы валили главным образом двуручной пилой. Пошли, попили чаю, в который Рая добавила каких-то трав «для бодрости». Она хлопотала весь вечер: то возле костра, то за столом, то бегала с ведром и кружкой между вальщиками. Умоталась не меньше нашего, а еще я ей поручил следить за состоянием больного. Доклад ее был обнадеживающим: температура снизилась до тридцати семи и восьми, что и у меня вызвало сомнение — а вдруг это и в самом деле не энцефалит, а просто лихорадка какая-то, такое с новичками и от одного гнуса случается. Но сомнения свои я оставил при себе. Начатое дело нужно было заканчивать. Поэтому только посмотрел на Раю, прикорнувшую у палатки, но поднимать ее не стал.
После короткого перерыва весь отряд был на лесосеке. Кто чувствовал себя покрепче, брались за топоры. Другие готовили вилки-упоры для валки или следили за кострами. Дело явно пошло медленнее, но оно шло. Хотя пустых разговоров стало побольше — возле костров болтали обо всем, но главным образом о предстоящем прилете вертолета и нелегком решении, которое нам пришлось принять и выполнить.
В три часа, когда, наконец, почти рассвело, пильщики доложили, что с большими деревьями на востоке покончено, и подключились к остальным на западе. В этот момент пришло что-то вроде второго дыхания: хотя у каждого болело все тело, а руки отказывались держать топоры, стало как-то полегче. Да и комара, вроде, поменьше стало. Возможно, сработала лисинская шашка, а может, просто похолодало к утру. Как бы то ни было, деревья стали падать почаще. Да еще из кустов возникла Рая с ведром сладкого чая и ломтями белого хлеба, густо намазанного сгущенкой.
Это привело к незапланированному перерыву, но я протестовать не стал — уже было видно, что с работой мы справимся. Раю я отправил в лагерь готовить завтрак, сказав, чтобы она израсходована остатки свежей картошки и не жалела консервов в нее.
В восемь часов я закричал, что духу было:
— Шабаш, ребята!
Да, намеченная площадка была вырублена полностью, только кое-где торчали еще мелкие пихтенки и березки, уцелевшие чудом в этой сече. При выходе к лагерю мы свалили и их, а из четырех березок выложили квадрат на месте посадки.
Выйдя к палаткам, большинство народу валились и пытались заснуть без завтрака, но Рая беспощадно поднимала таких и гнала на речку умываться. Ее жертвы поднимали измазанные смолой и кровью руки и умоляли не мучить людей. Мне она прошептала на ушко:
— А у Володи, кажется, температура совсем нормальная. Я залезала к нему в палатку и трогала лоб. Совсем не горячий.
Я ответил:
— Теперь уже все равно. Отправим, какой есть. Лишь бы вертолет пришел.
Сейчас это была главная мысль, не дававшая мне покоя. Дошли ли посланцы и, если дошли, передали ли радиограмму, и найдет ли нас пилот по тем ориентирам, что содержатся в радиограмме. А там значилось:
«ЗАБОЛЕЛ РАБОЧИЙ ДОЛГОПОЛОВ ЗПТ ПОДОЗРЕНИЕ ЭНЦЕФАЛИТ ТЧК ПРОШУ ОБЕСПЕЧИТЬ САНРЕЙС МИ-1 ЗПТ МИ-4 ПРИНЯТЬ НЕ МОЖЕМ УСЛОВИЯМ ПОСАДКИ ТЧК НАХОДИМСЯ СРЕДНЕМ ТЕЧЕНИИ РЕКИ КАИТЬБЫ ОРИЕНТИР СИЛЬНО ИЗВИЛИСТОЕ РУСЛО С ЧАСТЫМИ ОСТРОВАМИ».
Кроме того, в депеше содержались координаты Гаусса, считанные с карты. Правда, летчики в этой координатной абракадабре вряд ли бы разбирались, но дать ее я был обязан. Был обозначен и сигнал — зеленая тройная ракета. Таких у меня в ящике было около десятка. После выстрела она взлетала на высоту примерно в сотню метров и там делилась на три независимо падающих «звезды».
С девяти часов в лагере наступила гробовая тишина. Кто мог, спал, а большинство вслушивалось, благо, мешать этому занятию было нечему — деревьев над нами не осталось. Потому возникший утром легкий ветерок только слегка шелестел осокой над речкой. Мысленно я поставил себя на место летчика и высчитал, что найти нас не проблема: Каитьба, правый приток Большого Пита, имеет в длину шестьдесят километров, иди по ней от устья — и никуда не денешься, увидишь нас. А ракеты только для подтверждения, что это именно мы. Эти рассуждения немного успокоили меня. А волноваться вроде было отчего: поднял тарарам на три района, замучил людей, теперь неработоспособных, по крайней мере, на три-четыре дня. И что там с посланцами, неизвестно.
Время тянулось мучительно медленно, и, чтобы как-то убить его, мы с Лисиным разложили карты и опять начали «мыслить за пилота». Хотя понимали, конечно, всю бесполезность этого занятия. Из тех же соображений я залез в палатку к Долгополову и спросил его о самочувствии. Он ответил, что намного легче, и он почти здоров, так что «все это напрасно», а он немного отлежался бы и все. Я ответил примерно так же, как Жоре-Тресь-и-на березе. И добавил еще, что его встретит в аэропорту «Скорая помощь», а в больнице разберутся. Если с ним ничего серьезного, мы заберем его следующим же рейсом вертолета.
Около одиннадцати часов мы впервые услышали отдаленный гул, доносившийся с севера. Все возбудились, вскочили и начали всматриваться в северную часть неба, но ничего, кроме нескольких кедровок, птиц размером со скворца и почти так же окрашенных, не узрели.
Наконец минут через двадцать гул повторился, и над дальней горой на севере появился знакомый силуэт вертолета, но шел он почему-то с востока на запад. Я поднял ракетницу и выпалил в небо. Вертолет на какое-то время исчез за другой горой, но потом снова появился и шел уже явно в нашу сторону. Я запустил вторую ракету и увидел, что машина заметно снижается — наш сигнал заметили!