...начинают и проигрывают
Шрифт:
— Ну вот,— объявил Коньшин радостно; ему, видать, тоже не терпелось спровадить меня и взяться за кар тошку.— Идите — там уже готово. На две недели хва тит? По всей территории комбината, за исключением, са мо собой, цеха «Б»,— он, извиняясь, крутнул рукой.-Туда мы не выписываем, только через них,— и указал пальцем в потолок.
У входа на комбинат висел огромный красочный плакат:
Громи врага трудом упорным В заводе, шахте, на селе! Работай так, чтоб ордам черным Вовек не рыскать на земле!Под плакатом Доска почета. Проходя мимо, я отыскал на ней фотографию квартирной хозяйки и удовлетворенно улыбнулся: свой человек! Не очень похожа: сосредоточенная, брови сдвинуты, губы сжаты. А может, она на работе именно такая: откуда мне знать?
Вахтер с кобурой на боку долго и придирчиво рассматривал удостоверение, сличал с временным пропуском, словом, всячески демонстрировал мне, работнику милиции, свою неусыпную бдительность.
— Гараж у вас где?
Задвигал молча губами, пораздумал еще: не подвох ли, имеет ли он право отвечать на такой прямой вопрос?
Решил, что имеет:
— Вон то здание с большими окнами. Наверху бухгалтерия, внизу гараж. К диспетчеру, небось? Тоже на верху.
На лестнице меня встретил Юрочка:
— Я тебя из окна увидел.
Он узнал уже многое. Я даже удивился; за такое короткое время!
Николай Васин считался у шоферов справедливым человеком. Если случались какие-нибудь недоразумения или споры-шли к нему, а не к начальству. И тем не менее у него могли быть враги. Крутой характер! Не признавал никакой середины, никаких компромиссов, рубил правду сплеча, лжеца называл лжецом, а лодыря лодырем. Недавно группа старых рабочих по его предложению обратилась к директору с просьбой уволить за бесчестное поведение одного слесаря.
— Уволили?— спросил я.
— Да. Ребров фамилия… Погоди, не пиши, его сразу взяли в армию.
— Надо все-таки проверить.
— Уже! На прошлой неделе отправили на фронт…
Еще вот что. Машина с кирпичами стояла здесь в гараже со вчерашнего вечера. Васин вез их прямо с кирпичного завода на строительство насосной станции внизу, у реки, но по дороге что-то там забарахлило в моторе и он еле докатил в гараж. Возился сегодня до самого обеда.
Это важно! Выходит, преступник тоже мог знать, что машина с кирпичами поедет по тому крутому спуску. Шланг подпилен, скорее всего, ночью.
— С диспетчером не говорил?
— Нет еще.
— С ним я сам. А ты пока разузнай, охраняется ли ночью гараж. Вообще, все насчет гаража, И про напильник спроси, особенно про напильник…
Не успел я еще подняться по лестнице, посмотрел вниз — а Юрочка уже там беседует с каким-то молодым парнем. По-свойски, за плечо его взял — старый приятель!
Тоже одно из Юрочкиных великолепных качеств — он сразу, в любом месте, обрастает кучей друзей и добровольных помощников. Пол, возраст, уровень развития никакой роли не играет. Он умеет подобрать ключик к каждому, и ему выкладывают в дружеском разговоре такое, что на допросе иной раз клещами не вытащищь.
Диспетчер сидел за столом возле широкого окна в полстены, выходившего прямо в гараж; отсюда хорошо видна большая часть машин и выездные ворота, огромные, на две машины.
Одна нога у диспетчера неестественно прямо вытянута.
Я скосил глаз под стол. Протез! Представился ему. Улыбается:
— Мы с вами соседи по квартире, товарищ лейте нант. Тиунов моя фамилия.
— А, Вовкин папа!— догадался я.-Того самого
Вовки, который боится один с братишкой ночевать.
— Случай был такой, еще давно, я в госпитале лежал. Пьяный окно выбил, в комнату ломился. Вот они и боятся с тех пор.
У Тиунова приятное открытое лицо. Хорошо, что наше с ним знакомство началось не с официальностей. Люди, даже не имеющие никакого отношения к преступлению, часто настораживаются, когда представляешься им в качестве оперативного работника уголовного розыска.
Тиунов, конечно, догадывался, зачем я пришел, но не начинал разговора первым, ждал моих вопросов. А когда я спросил его мнение о причинах несчастья, сказал мрачно:
— Моя вина, что дядя Коля погиб.
Вот уж чего я не ожидал! Признание? Непохоже.
— Что вы имеете в виду?
— Ведь я назначил его в поездку.
— Разве не он должен был ехать?
— В том-то и дело, что нет.
— А кто?
— Сменщик, Олеша Степан. Вот видите — график.
– Он показал мне расчерченный лист на стене.— Сегодня на зисе по графику работает Олеша. А я его снял.
— Когда?
— В самый последний момент, уже когда ехать.
Все шло насмарку, все наши поиски тайных и явных врагов Васина! Совсем не Васин должен был погибнуть!
— Почему сняли?
— Да выпил парень! Ремонтировали они тут с Васиным машину — с бензонасосом беда, диафрагма про рвалась, а новую где взять? Потом пришел Степан за путевкой, а я запах учуял. Хоть он тут и клялся и божился, что пятьдесят грамм всего - ни капли больше. Но разве я могу рисковать, раз почуял? У нас и так машин — кот наплакал.
— И вы вызвали Васина из дому?
— Да нет, он еще здесь был, никуда не уходил, Я и говорю: выручи, дядя Коля, отвези кирпичи на стройку, там давно ждут. Он Степку отругал тут, при всех. Мол, сосунок, а уже себя не в ту сторону проявляешь. И пошел заводить машину — он не то, что иной, рядиться не станет, надо так надо…
Поехал, а полчаса спустя мне звонят- убился дядя Вася. И главное что — тормоза! Он на них всегда пер вое внимание. Вот уж правду говорят: от судьбы не уйдешь…
Я промолчал. Нет, здесь не судьба, не злой рок, здесь человеческая рука. Только не в того попали, в кого метили!
Несколько минут спустя в маленькой комнатке, где обычно отдыхают шоферы, я разговаривал со Степаном Олешей. Он неожиданно оказался знакомым: Динин двоюродный брат; мы виделись однажды в столовой.
У этого восемнадцатилетнего верзилы все было подчеркнуто крупным: и бульдожьи челюсти, и каменный лоб, и еще по-детски пухлые губы, и красные, в ссадинах руки с толстыми негибкими пальцами. Я смотрел на него со странным чувством: парень уцелел благодаря слепой случайности. Не тот, не Васин, а он должен был лежать под машиной с раздавленной грудью. Вот, говорят, водка губит человека. Степана Олешу водка спасла.