100 рассказов о стыковке. Часть 1
Шрифт:
На предыдущей, апрельской, встрече согласовали детальную программу квалификационных испытаний. Нам предстоял второй круг, в каком?то смысле повторение осенних работ 1973 года. Состав испытательной команды тоже почти не изменился. Появился лишь новый переводчик. Наш проверенный Олег Першиков («Илвик»), сказав нам «do?svidania?time» еще в декабре, остался в Нью–Йорке. Он перешел на другой, более высокий международный уровень — в ООН. Главный поставщик переводчиков для ЭПАСа ИКИ рекомендовал нам молодого смазливого парня, которого тоже, следуя американскому произношению, прозвали Ленойд. Мы не были наивными новичками и знали, что с такими нужно вести себя осторожно. Но то, что
Один из моих любимых писателей — Василь Быков. Из его книг я узнал, как жили и умирали партизаны и подпольщики в годы войны, как умудрялись сохранить верность в застенках и как становились предателями. Запомнился рассказ о партизанском отряде, в который пришли двое новичков. Несмотря на подозрение, что один из них предатель, командир решил дать им испытательный срок. Потом он горько жалел об этом, надо было сразу убрать обоих. У войны свои суровые законы, у партизан — тем более.
Мирная жизнь — не война, но параллели порой все же напрашиваются. Предательство способно убить человека в любое время.
Я хорошо запомнил, что из?за жаркой погоды провел последнюю ночь не в Москве, а на даче, которая находилась на Ленинградском шоссе, ближе к аэропорту «Шереметьево». Телефона там не было, и это тоже сыграло свою роль в последующих событиях, почти как в детективной истории.
Посадка на самолет прошла как дурное предзнаменование. «Аэрофлот» всегда строго следил за весом багажа. Советские зарубежники обычно возили много, как туда, так и обратно. Чаще всего на ручную кладь и на перевес в один–два килограмма смотрели сквозь пальцы. В тот жаркий день попался иезуитски дотошный таможенник. Он не только проверил нашу поклажу, но стал заново перевешивать все, что подготовили на длительный срок. Проверка затянулась, мы опаздывали на рейс. «Ничего, полетите следующим самолетом», — успокаивал таможенник. Каким следующим? Нас, скорее, уволят. Однако, когда «иезуит» увидел, что выгружаются бутылки, он вдруг сказал, что водка нам необходима, так как мы летели надолго. Одна из этих бутылок прибавила нам проблем.
Прилетев в Хьюстон, мы сразу попали, как говорится, «с корабля на бал», 4 июля — День Независимости США. Запомнился праздничный город, много людей с национальными флагами и машины, машины. Один американец приехал даже на настоящем танке времен войны, почти как на парад на Красной площади. Как удалось приватизировать боевую машину, пусть и со снятой пушкой, было загадкой. Через 20 лет нам пришлось увидеть и не такое у себя в стране.
Еще через десять дней мы вместе с коллегами отмечали пятилетнюю годовщину первой посадки на Луну. Похоже, нам досталось слишком много праздников и народных гуляний, — не к добру. Хотя Советы не побывали на Луне, без русской водки во время торжества не обошлось. Та самая бутылка «Столичной» наделала тогда много шума в Хьюстоне. Еще больше она причинила неприятностей нам в Москве, правда, это произошло уже осенью.
Подробнее об этом — в следующем рассказе.
Испытания начались хорошо. Трудности возникли, как всегда, неожиданно и не оттуда, откуда их можно было ожидать. Впрочем, они, как правило, приходят ниоткуда. Жарким летом можно назвать и этот период нашей работы.
Лето в Хьюстоне, находящемся на 30–й параллели, действительно жаркое. К высокой температуре здесь добавляется большая влажность. Но внутри кожуха испытательного стенда по–прежнему царил холод, вначале он был не страшен нашему совершенствованному АПАСу.
Главные хлопоты снова доставил нам сам стенд. Похоже, ему тоже было не по нраву жаркое и влажное техасское лето, хотя в испытательном зале кондиционеры поддерживали
Давала о себе знать и старая болезнь стенда — автоколебания. Разработанное средство лечения этого технического недуга не всегда помогало. На этот раз колебания оказали большее воздействие, когда активным был АПАС «Аполлона». Для наиболее тяжелых пробегов стыковка не получалась, а колебания приводили к большой, нерасчетной перегрузке. Пришлось снижать силу аварийной остановки стенда, однако и после этого испытания некоторых пробегов (по–английски — runs) не удалось довести до конца.
Здесь НАСА пошло еще на одно послабление: снизило требования к АПАСу. Есть в английском языке такое слово — rationalize, почти «рационализировать», но не совсем. Его употребляют тогда, когда надо оправдать, найти причину отказа от каких?то требований, дать послабление. Так вот, АПАС «рационализировали» в части начальных условий стыковки: немного снизили промах и другие погрешности, полагая, что в трудную минуту выручит рациональность астронавтов, их хорошая подготовка.
Тогда я вспомнил, как еще летом 1973 года мне, не летчику, не космонавту, удалось выиграть ящик пива у самого Тома Стаффорда на тренажере сближения и стыковки, а произошло это так. Во время технической экскурсии по Центру мы вместе с астронавтами оказались у этого тренажера, одного из ключевых. До того мне лишь пару раз приходилось выполнять столь критическую космическую операцию на наших наземных тренировочных средствах. Помню, что кто?то из присутствовавших астронавтов стал тогда нас со Стаффордом подзадоривать.
Управление космическим кораблем требует навыков, существенно отличающихся от управления автомобилем и даже самолетом. Отклонение РУД — ручки управления (поступательным) движением — в конце концов создает силу, действующую на корабль и в среднем пропорциональную отклонению ручки, а сила — это лишь ускорение, или вторая производная перемещения, в данном случае — отклонения от цели, которое наблюдает космонавт через свой визир. При таком управлении отклонение накапливается очень медленно, оно реализуется в результате двойного интегрирования, как сказал бы ученый механик. При таком законе управления легко пойти вразнос, если слишком интенсивно дергать ручку, не думая о последствиях. Отклонение руля — это уже первая производная, и отклонение накапливается значительно быстрее (как результат простого интегрирования).
В такой ситуации очень помогали многолетний опыт вождения на дорогах и занятия спортом, в результате которых была выработана координация движений и восприятий. Так или иначе, мне удалось быстро усвоить основные навыки в Москве и восстановить их в Хьюстоне. Когда мы со Стаффордом по очереди состыковались, то обнаружилось, что мой промах при касании кораблей оказался меньше. Тот, кто нас подзадоривал вначале, посмеялся над своим коллегой–астронавтом и стал что?то говорить еще, чего я не разобрал. Каково же было мое удивление, когда вечером в гостинице, уже перед сном, смотря телевизор, я услышал звонок. На пороге стоял Том с ящиком эксклюзивного американского пива. Космические тренажеры у нас работали исправно, а вот баночного пива было не достать.