100 рассказов о стыковке. Часть 1
Шрифт:
Вспомнив все это, я пошел навстречу «рационализаторам».
Наш АПАС работал хорошо, лучше, чем осенью 1973 года. Упомянутый ранее казус произошел снова при испытаниях на холоде. Неожиданно кольцо стыковочного механизма в буквальном смысле застыло. Мы изрядно поволновались, прежде чем разобрались, в чем дело. Успокаивало лишь то, что несколько дней назад, в тех же холодных условиях все работало нормально. Предстояло выяснить, что произошло за эти дни. Сначала выдвинули гипотезу, что в механизм попала влага, которая на морозе замерзла. Когда подняли кожух стенда, то обнаружили, что действительно что?то замерзло, но не влага, а консервационная смазка. Это технологическое покрытие забыли удалить при сборке на нашем заводе, и оно осталось внутри штанг. Смазка расплавилась при горячих испытаниях, вытекла,
Специалисты НАСА, не считаясь со временем, проводили исследования, чтобы устранить неисправности стенда. За испытательный комплекс в целом, управляемый компьютером, по–прежнему отвечал Алан Киркпатрик, о котором я упоминал в «Золотой осени». Теперь, жарким летом, ему пришлось еще труднее. К сожалению, поиск причины сбоев затянулся. Назревал, можно сказать, международный скандал, и НАСАвцы решились на оргвыводы. В разгар аварийной кампании Киркпатрика сделали козлом отпущения, несмотря ни на исключительную преданность делу, ни на широкий диапазон знаний, довольно редкий для американского инженера. Талантливым нестандартным людям всегда приходилось трудно. Похоже, ему так и не удалось полностью оправиться от этого удара. Двадцать лет спустя мне привелось отыскать Алана по телефону. К этому времени он перебрался в солнечную Калифорнию и работал в какой?то библиотеке.
В конце концов, главную причину сбоев стенда удалось найти. Как выяснилось, в подземных кабелях, связывавших стенд с компьютером, возникали электрические помехи. В те годы еще не было портативных PC — персональных компьютеров, поэтому кабель проложили в подземном туннеле, который связывал два соседних здания центра: № 13, где находился сам стенд, и № 16, где размещался стационарный старомодный компьютер. Погода повлияла на состояние подземных коммуникаций, и уровень электрических помех резко повысился. Когда причина стала ясной, лечение не заставило себя ждать. Испытания завершились, и вскоре оба АПАСа квалифицировали на готовность к полету.
Приобретенный опыт оказался очень полезным особенно тогда, когда через несколько лет мы приступили к созданию собственного гибридного стенда, управляемого компьютером.
Во время свободных жарких уик–эндов нас спасала вода. Неутомимый Джек Уэйт устраивал прогулки на катере. Мы много купались и катались на водных лыжах. Несмотря на жару, испытательная команда продолжала играть в футбол, пройдя дополнительную проверку в субтропиках. К сожалению, здесь меня преследовали неудачи. В результате небольшой травмы началось тяжелое заражение, ногу буквально разнесло. НАСАвский хирург прописал сильный антибиотик, который пришлось принимать через каждые шесть часов, днем и ночью в течение недели. Команда переключилась на шахматы. Через пару недель мы снова были на поле, но недаром говорят: «Пришла беда — отворяй ворота». Я никогда не любил проигрывать. В конце той злополучной игры моя дружина пропустила гол, и, стремясь отыграться, я вложил все силы в последний удар, который пришелся в подставленную ногу моего партнера–соперника В. Кудрявцева. Снова травма, на этот раз — тяжелая. Связки растянулись, и стало трудно даже ходить. К тому же, нога болела по ночам. Однажды, когда все же удалось заснуть, в полночь вдруг раздался звонок. На пороге стоял Боб Уайт и… полицейский. Спросонья сначала я не мог ничего понять, они твердили про какие?то foreign driving license. Оказалось, американцы развлекались по–своему, и им потребовался необычный фант — иностранные водительские права. Заграничная, тем более советская, диковина давала сразу много очков. Боб, наверно, забыл, что и автомобили, и азартные игры были не нашим видом развлечения.
В свободное время мы также ездили на Галвестон–бич. Там, в теплом море, можно было не только поплавать. В горячем песке хорошо прогревалась нога. Вскоре один из коллег пригласил нас на морскую прогулку, У его соседа, владельца магазина мужской одежды, была роскошная яхта. Нырнув прямо с борта яхты, я обнаружил на руке часы, от соленой воды им, конечно, пришел капут. Больше всех почему?то переживал хозяин яхты. Он даже предлагал мне взамен свои. Его логика была по–своему
В начале августа наступил заключительный этап открытой антиниксоновской кампании, свидетелями которой мы стали. Мы даже не могли себе представить, чтобы еще до отставки о действующем президенте по телевидению на всю страну можно было сказать: «Это уже дохлая крыса, которую осталось только взять за хвост и вышвырнуть из Белого дома». Через пару дней, 8 августа, в субботу, Джек Уэйт предупредил нас, что в 3 часа ожидается выступление опального президента. До сих пор лицо Никсона, мокрое от слез, стоит перед моими глазами.
Тогда мы не понимали, как сильно это событие отразится на отношениях между СССР и США и на наших совместных космических проектах.
В конце августа после завершения динамических испытаний оставалось составить отчет и подписать протокол. Приближался конец августа, а на начало сентября запланировали провести пленарную встречу в Москве. Наша рабочая группа могла решить все вопросы, где угодно, в Москве или в Хьюстоне. Однако Бобу Уайту, видимо, тоже надоело жаркое техасское лето, «им завладело беспокойство, охота к перемене мест». Американцам не терпелось в Москву, туда собиралась хорошая компания. Однако поначалу Глен Ланни не хотел брать с собой Билла Криси, — жаловался Уайт, — потому что все конструкторские вопросы вроде бы были уже решены. Требовалось помочь коллеге, тем более что составить перечень проблем не представляло труда. Вскоре Билла включили в список отъезжавших. Этот эпизод подтвердил, что коллегам, так же как нам, очень нравилось летать через океан, несмотря ни на какие расстояния.
Мы собирались в дорогу, свертывали оборудование, на этот раз ничего не оставляя за собой. Отработка и квалификация закончились. Мы еще не знали, что нашему квалификационному АПАСу уже через несколько месяцев предстояло снова побывать в Америке, правда, уже не в жарком Техасе, а в солнечной Калифорнии.
Наспех запаковав багаж, мы вылетели в Москву, где нас встречали наши семьи и… наши коллеги. Им удалось прибыть сюда на день раньше. Самолеты «Пан–Американ» летали, похоже, быстрее аэрофлотовских. Практически без перерыва группа РГЗ приступила к работе, требовалось согласовать программу и другую документацию к очередному этапу испытаний — контрольной стыковке.
В сентябре в Москве стояла очень теплая для этого времени года погода. Обстановка вокруг нас поначалу оставалась спокойной, и мы старались развлечь своих коллег, насколько это позволяли наши возможности.
У американцев возникали свои проблемы. Характерный эпизод произошел с Юджином Сернаном, командиром последнего прилунившегося «Аполлона-17», активным участником ЭПАСа. Он вместе с директором проекта Ланни много раз приезжал в Москву и, по его словам, каждый раз испытывал затруднения, как и где истратить рублевую валюту. Все американцы получали советскую норму — 10 рублей в день, которая считалась эквивалентной нашей американской — в долларах. Проблема решилась сама собой, когда астронавт приехал в Москву с женой. «Все рубли, — жаловался Юджин, — исчезли куда?то в первый же день». Чтобы его как?то утешить, я рассказал анекдот из цикла «армянское радио»:
— Может ли женщина сделать из человека миллионера?
— Может, если он… миллиардер.
Американец был в восторге. Похоже, что за свои рубли он получил удовольствие не меньшее, чем его жена.
В конце недели мы с Евгением Духовским организовали необычный пикник на конноспортивной базе. По просьбе Галины Иннокентиевны Гвоздевой, матери Евгения, заслуженного мастера спорта по конному спорту, прошла команда принять американцев аж через само Министерство обороны, которому подчинялась база. Как позже рассказали офицеры–конники, им пришлось целый день готовиться к приему гостей. Они вычищали и вылизывали все, от подъездов до конюшен, и гоняли отобранных заранее самых спокойных лошадей до такой кондиции, чтобы у них не возникло ни малейшего желания выкинуть из седла американского астронавта Дэвида Скотта, также побывавшего на Луне, и нас, космических дизайнеров. Офицеры ругались последними словами, но дисциплину в армии в те времена блюли строго.