100 shades of black and white
Шрифт:
— Пытался убить меня, — Кайло поглощен докладом на голопаде, так что не удостаивает ее даже взглядом, но по тону довольно понятно — это глубокие воды, и лучше далеко не заходить.
— Ого, тогда у меня с ним больше общего, чем казалось, — Рэй кривит губы, а затем делает то, чего от нее не ожидает никто. Она двигается с места прежде, чем Рен заметит это и удержит ее, ведь это его любимое занятие — запрещать все, и идет к Хаксу, останавливаясь рядом и для приличия делая вид, что ей тоже интересны звезды.
И аккуратно касается его ментально, проводя невидимым щупом
— Меня проверяют каждые три дня, чтобы удостовериться, что я верен нашему Верховному. Незачем ломиться в мои мозги, — Хакс все еще намертво приклеен к звездам взглядом, но голос его подрагивает от сдерживаемой ярости. — К тому же мы все носим ошейники.
Рэй отпускает Силу, позволяя прикосновению рассыпаться в ничто, и закусывает губу. Под его воротом она видит край металлического обруча, сковавшего шею.
Кайло познакомил ее с точно такой же игрушкой, когда впервые взял в свою постель.
Любая неправильная мысль стала бы смертельной, из-за маленьких игл, тоньше волоска, встроенных во внутреннюю поверхность ошейника. Захочешь сделать что-то не то, не так, и умрешь от яда.
Вот почему ей приходилось не думать ни о чем, когда он ее трахал. Хорошо хоть трахал Кайло отменно, доводя до одного оргазма за другим, и ненависти больше не оставалось. Ничего не оставалось, кроме дрожи, липкости между ног и ощущения, будто она падает и никак не может уцепиться за что-нибудь под руками. Хоть за что-то, не связанное с прошлым или будущим, с Силой или Кайло.
— Почему? — спросила она его, когда Кайло аккуратно снял ошейник и, уложив его на бархатную поверхность небольшой коробки, спрятал в нише рядом с кроватью.
— Просто... — он лег рядом, гладя по стянутой подсохшей спермой щеке пальцем, — я люблю послушных девочек. Но твоей учебе это не должно мешать, малышка. Вымойся, а затем я жду тебя в тренировочном зале.
И он шлепнул Рэй по бедру, спихивая с кровати.
Интересно, Хакс знает? Конечно, знает.
Кайло всегда берет то, что хочет, когда хочет. Ему плевать на чужие взгляды, опасливо уставившиеся в пол каждый раз, когда он бесцеремонно тащит Рэй за волосы к себе. Когда при всех толкает на стену и давит на горло, не давая выкрикивать проклятья, разрывая одежду.
Все знают и благоразумно молчат.
— Я удивлена, что ты все еще не пытался снять его, — Рэй прекрасно знает, что Кайло слышит их милую болтовню, он одержим контролем. Но это ее нисколько не волнует. А вот Хакс...
Он тут же вспыхивает и поворачивается к ней.
— Тебе здесь нечего делать! Возвращайся обратно к Верховному, маленькая цепная су...
Договорить он не успевает. Лицо багровеет, искажаясь от невидимой хватки Силы. Хакс заходится хрипом и валится на колени, все еще глядя на Рэй с ненавистью. Он знает, что это не ее рук дело, но все стискивает лодыжку, за которую ухватился, чтобы удержаться.
Ничем не лучше Рена, в самом деле. Причиняет только боль.
— Пусти... — она отчаянно шепчет, дергая ногой, только бы Кайло не заметил наливающихся синяков, иначе ей — и особенно Хаксу — несдобровать. — Крифф, чтоб тебя,
Носок ботинка, тяжелый, украшенный металлической пластиной, впечатывается Хаксу в щеку, оставляя глубокую царапину.
А позади глухо, довольно смеется Кайло.
— Так-то лучше, — он вздергивает Силой Хакса, словно нашкодившую псину, за шиворот, и подтаскивает к себе, разглядывая рану. — Мне следует отрезать тебе пальцы, что касались ее ноги, ублюдочная ты мразь. Может, мы так и поступим? Как считаешь, Рэй, все же, это он оскорбил тебя. Во сколько обойдется его жадность? Два, три, все пять... Или разом кисть?
Это всего лишь синяки, думает Рэй, просто цепочка потемневших следов на коже, сам Кайло измывался над ней в десятки раз сильнее, жаль только, конечно, самому себе он член отхватить не захочет.
— Отдай мне его, — она выпрямляется и оставляет в голове только ярость, чистую, однородную, точно вода, только ядовитую. — Я сама накажу его.
Кайло отучил ее думать. Кайло отучил ее бунтовать, рваться на волю, но отомстить ему она еще в силах.
— Я уничтожу его, Кайло. Просто отдай мне. Пожалуйста... — и для верности Рэй тянет к нему руки, словно дотрагиваясь до лица, которое сама же изуродовала.
Он ведь так любит покорных девочек.
— На, забирай это... ничтожество, теперь он принадлежит тебе. Делай с ним, что хочешь, — и Хакс уже перед нею, распластанный по полу. Куда делась его невозмутимость, где же теперь хладнокровный ублюдок, разглядывающий звезды... Всему виной одно слово. И за него он поплатится.
Первое время она жила в клетке. Пустой, прозрачной. Лишенная одежды, возможности побыть одной. Кайло угрожал остричь ей волосы, вздумай она сплести из них удавку.
Он приходил ровно настолько, чтобы она успела понять, что соскучилась. Не по нему, безумному психопату, а по самому звуку человеческой речи, по возможности смотреть в чужие глаза, а не на свое искаженное отражение.
Он кормил ее из рук. Он поил ее со своих ладоней, заставляя Рэй вылизывать пальцы досуха. Он касался ее, приручая заново.
Рассказывал правду о себе и своем прошлом, позволяя ярости стихнуть.
И клетка с каждым разом становилась все больше.
А теперь здесь не так одиноко. Здесь Хакс.
— Садись, — Рэй указывает ему на низкое кресло, с которого она обычно наблюдает за восходом над безымянной планетой, медитируя. Тянется за ящичком, в котором собраны бакта-пакеты, на тот случай, если Кайло придет к ней.
Сейчас они кстати.
Она поднимает его лицо за подбородок, стирая кровь с царапины, но не очень-то церемонясь. И наслаждается почти обморочной бледностью. Больно или он ее боится?
Наверное, все вместе.
— В следующий раз он не простит, надеюсь, ты понимаешь, — под коркой крови разошедшиеся края раны, достаточно глубокой, чтобы оставить шрам на будущее, если не зашить. — У меня нет с собой степлера, для такого нужен дроид. Замри.
Зеленоватую комковатую жидкость она щедро размазывает по его лицу, заставляя морщиться от боли. И сдавливает края, надеясь, что под повязкой они сойдутся вместе.