13 1/2 жизней капитана по имени Синий Медведь
Шрифт:
— Зловещий рокот взорвал недра вулкана, словно боллог поперхнулся грозовой тучей. Дурное предчувствие захлестнуло меня, как… как лава из кратера!Я спросил одного из кротов, какое сегодня число.
— Седьмое число седьмого месяца, — ответил он.
И тут я совершил нечто совершенно неслыханное — я сделал паузу. Нет, не театральную паузу, а настоящую паузу, вроде перерыва на обед. Мне вспомнилось вдруг, что в кармане у меня лежит бутерброд, Гемлут сунул мне его в дверях, чтобы я подкрепился перед дуэлью. Из-за волнения я о нем совсем забыл. А вот
Публика выла и стонала. Смейк возбужденно переговаривался с приближенными. Гемлут демонстративно натянул шляпу на глаза. Делать паузы во время дуэли было не принято, но запрещающего пункта в правилах на этот счет тоже не было. Мне удалось открыть брешь в гладиаторском уставе.
Я преспокойненько лопал свой бутерброд, самым тщательным образом пережевывая каждый кусочек. Порой еще и останавливался, то есть делал паузы во время паузы. За всю историю существования замонианского шоу-бизнеса никто не осмеливался так цинично играть на нервах у публики.
Покончив с едой, я не спеша, аккуратно сложил бумагу и сунул ее обратно в карман. Потом удовлетворенно откинулся на спинку трона, сложил лапы на животе и тихонько замурлыкал себе под нос, словно забыл, где и зачем нахожусь. Зал был готов меня линчевать.
Но тут я так резко и неожиданно вскинул вверх лапу, что все зрители как один чуть дружно не попадали со своих стульев.
— ВУЛКАН ВЗОРВАЛСЯ! — заорал я. — И мы вместе с ним!
С одной натифтофкой в первом ряду случился обморок, но никто даже не подумал ей помочь.
— Я вместе с кротами стоял на застывшей поверхности лавы, которая в момент извержения вулкана взмыла вверх. Это было… это было… ну как описать это чувство, когда тебя выплевывает вулкан?
Я задумался.
— Это все равно что тобою выстрелит пушка, стоящая на спине у летящей ракеты. Давление от такого броска распластало нас по поверхности лавы. Мы расплющились, стали плоскими, как блины, а жерло кратера приближалось. И вот мы вылетели наружу и устремились вверх на многие и многие километры.
Театральная пауза, но недолгая.
— Потом настал удивительный миг, когда панцирь лавы достиг наивысшей точки: мы отделились от него и на одно мгновение зависли в воздухе. Нас забросило так высоко, что мы могли заглянуть в космическое пространство — удовольствие, до сих пор доступное только боллогам.
Зрители не знали, что мне, как снорганисту, видевшему воспоминания боллога, были знакомы картины космического пространства, поэтому мой детальный рассказ о строении Солнечной системы вызвал у зала неподдельный восторг. Тем более что я снабдил его самым подробным научным отчетом о структуре различных планет, рельефе их поверхности, состоянии атмосферы — одним словом, всем тем, что когда-то изучал в Ночной школе. Около получаса я бессовестно мучил публику скучнейшей астрономической информацией, а потом неожиданно продолжил свой рассказ:
— …Мы зависли в воздухе и… полетели вниз!
На этом месте особо слабонервные зрители предпочли покинуть зал. Остальные страшно разволновались, тут и там мелькали флакончики с успокоительными каплями.
— Кроты дружно завизжали от восторга. Неудивительно, ведь они слепые и не видели того, что видел я, а именно — землю, которая стремительно летела на нас. Хотя вернее, наверное, было бы сказать, что это мы летели на нее.
Натифтофы замахали ушами — верный признак крайнего возбуждения.
— Кроты раскинули в стороны лапы и, весело щебеча, носились вокруг меня стаей птиц. Казалось, они и правда выучились летать. И что самое невероятное — они в самом деле летали.
Публика замерла в недоумении.
— Да-да, каждый умеет летать. И я, и вы тоже… — Я кивнул одной из зрительниц, которая смотрела на меня, раскрыв рот. — Все зависит только от высоты. Если вы, например, прыгнете вниз с крыши многоэтажного дома, или с моста, или из корзины воздушного шара, высота будет недостаточная, чтобы научиться летать. Только выстрел из кратера вулкана доставит вас на нужную высоту. Единственное, что мешало мне присоединиться к кротам, — это парализовавший все тело страх. Я съежился, сжался в комок и камнем падал на землю. Кроты, к сожалению, не могли мне помочь, ведь они слепые и не видели, что я делал. А мне нужно было просто раскинуть лапы, и я полетел бы вместе с ними.
— Да раскинь же ты наконец свои лапы, дуралей! — не выдержал какой-то зельц в последнем ряду.
Я понял, что не стоит перегибать палку, нужно поскорее дать публике то, чего она хочет.
— И вот я раскинул лапы и действительно полетел! Я больше уже не падал, а парил как орел, описывая широкие круги, медленно и с достоинством по спирали опускаясь на землю. Некоторые из кротов уже приземлились. Подо мной простирался Граланд, тот самый город, губернатору которого я вез письмо. А еще там жила моя любимая. И представьте себе, я не только опустился на землю Граланда мягко как перышко, я приземлился прямиком у ног своей возлюбленной, которая сидела в саду и ждала меня. Заметив ее еще с высоты, я быстро полез в карман за кольцом, оно должно было находиться там. И что бы вы думали? Его там не было!
По стадиону прокатились испуганные женские стоны.
— Неужто я потерял его в зыбучем песке? А может быть, в кратере вулкана? Или во время полета? Да где угодно! Я панически продолжал рыться в кармане, разгребая зыбучий песок, который туда набрался. Ничего. Пустота.
Наконец пригодились заготовленные носовые платки. Горестные всхлипы слышались отовсюду.
— Проверь другой карман, — посоветовал мне зыбучий песок.
Я проверил. Кольцо было там! Приземляясь, я успел вытащить колечко и, прежде чем наши губы слились в поцелуе, надел его ей на пальчик, и — надо же, какая удача! — оно пришлось ей как раз впору.
Тишина. Абсолютная тишина.
Шум. Оглушительный шум.
Зрители буквально сошли с ума, даже самые скромные среди них. Зал неистовствовал, вниз летели разломанные стулья. Такого буйства публики Мегатеатр не видел за всю историю своего существования.
В общем-то рассказ и правда получился на славу, но такой реакции не ожидал даже я. Откуда мне было знать, что я изобрел тогда «happyend» — счастливое завершение романтической истории, получившее со временем всемирную популярность.