1356

Корнуэлл Бернард

Томас перебежал маленькую площадь и протиснулся в последнюю повозку. Запах просто сбивал с ног.

Бочки были старыми, текли или, скорее, сочились, и днище повозки было на дюйм покрыто слизью. Он услышал смешок Кина, затем глубоко вздохнул и протиснулся между двумя огромными бочками.

Между рядами пузатых бочек едва хватало места, чтобы спрятаться. Что-то капало ему на голову. Мухи ползали по лицу и шее.

Он пытался дышать неглубоко, пока, извиваясь, прокладывал путь в середину повозки, где накинул на голову капюшон.

Кольчуга с кожаной подкладкой давала небольшую защиту от склизкой грязи, но он чувствовал, как она просачивается под кольчугу, чтобы пропитать его рубашку, охлаждая кожу.

Ему не пришлось долго ждать. Он услышал голоса, почувствовал, как повозка накренилась, когда двое мужчин взобрались на передние бочки, а затем раздалось щелканье хлыста.

Телега тронулась, ее единственная ось заскрипела. При каждом толчке Томас ударялся головой о протекающую бочку.

Поездка казалась бесконечной, но, по крайней мере, Кин оказался прав по поводу стражников, которые просто махнули телегам рукой и выпустили их через ворота, не предприняв никаких попыток осмотреть, потому что повозка не останавливаясь выехала из тени города на солнечный свет сельской местности.

Кин шел рядом с буйволами, радостно болтая с возницами, а потом телегу сильно тряхануло, когда она поехала вниз, в сторону реки.

Жидкость перелилась через края бочек, и какая-то часть попала Томасу на спину. Он выругался про себя, потом ругнулся еще раз, потому что повозку затрясло, когда она проехала по каким-то корням.

Кин рассказывал длинную историю про собаку, стащившую ногу барашка из монастыря Святого Стефана, но внезапно перешел на английский.

– Выбирайся прямо сейчас!

Ирландец продолжал рассказывать свою историю, а Томас осторожно протиснулся назад по только что вылившемуся дерьму, с каждым толчком телеги все больше нечистот проникало в его одежду.

Он спрыгнул на берег, приземлившись на перешеек между колеями от телеги. Возница, так и не узнав, что вез пассажира, прогромыхал дальше. Кин вернулся к нему, ухмыляясь.

– Иисусе, ты выглядишь просто жутко.

– Спасибо.

– Я вывел тебя из города, так ведь?

– Ты просто живой святой, - сказал Томас.
– Теперь нам нужно найти лошадей, оружие и способ, как опередить Роланда.

Он стоял на тропинке между двумя высокими валами, за ними росли оливы. Тропинка спускалась к берегу реки, в которую опорожнялись бочки из первой телеги. Коричневая субстанция плыла вниз по течению.

– И как мы найдем лошадей?
– с тоской в голосе спросил Кин.

– Всё по порядку, - сказал Томас. Он прихлопнул муху, а потом взобрался на край дороги и зашагал на север мимо олив.

– Так каков порядок?
– спросил Кин.

– Сначала река.

Томас шел, пока не скрылись из вида три телеги, потом сорвал с себя одежду и погрузился в воду. Она была холодной.

– Иисусе, да ты весь в шрамах, -

произнес Кин.

– Если хочешь остаться красивым, - заметил Томас, - не становись солдатом. И брось мне мою одежду.

Кин пинком отправил одежду в реку, не прикоснувшись к ней. Томас полоскал ее, топтал и тер камнем, до тех пор пока вода перестала окрашиваться, потом опустил в воду кольчугу, пытаясь избавить металл и кожу от вони.

Он в последний раз опустил голову в воду, пробежался пальцами по волосам и выбрался на берег. Он выжал одежду как только смог, а потом надел ее, все еще мокрую.

Кольчугу он понес в руках. День обещал быть теплым, и рубаха с чулками должны были быстро высохнуть.

– На север, - коротко сказал он. Сначала нужно было найти латников, которых он оставил у развалин мельницы.

– Лошади и оружие, говоришь?
– поинтересовался Кин.

– Какую награду за меня предлагают?

– Вес твоей правой руки в золотых монетах, как я слышал.

– Моей руки?
– спросил Томас, а потом понял.
– Потому что я лучник.

– Это только начало. Вес твоей правой руки золотом и вес твоей отрубленной головы серебром. Они ненавидят английских лучников.

– Это небольшое состояние, - заявил Томас, так что смею сказать, что лошади и оружие найдут нас сами.

– Найдут нас?

– Довольно скоро люди начнут гадать, как я ускользнул из города, так что они придут к нам в этих поисках. А мы пока будем двигаться на север.

Во время ходьбы Томас думал о Женевьеве. Она была запугана до ужаса, когда он впервые ее встретил, и неудивительно. Рядом с тюрьмой, где она находилась, был устроен костер, на котором ее должны были сжечь как еретичку, и зрелище этого костра оставило шрам в ее памяти.

Должно быть, оно и сейчас ее мучит. Он предполагал, что они с Хью в данный момент в безопасности, по крайней мере, до тех пор, пока Роланд не найдет Бертийю, но что потом?

Над рыцарем-девственником посмеивались за его добродетель, но он слыл неподкупным, так ограничится ли он тем, что обменяет Женевьеву и Хью на Бертийю?

Или решит, что его священный долг - отдать Женевьеву церкви, чтобы та смогла закончить свое дело, которое начала много лет назад? Томасу отчаянно нужно было добраться до Карила и других латников. Ему нужны были воины, оружие и лошадь.

Они шли вдоль реки на север. Солнце поднялось выше, и оливы сменились виноградниками. Он заметил пятерых мужчин и трех женщин, обрабатывающих почву на террасах примерно в миле от этого места, но за этим исключением местность была пуста.

По мере возможности он придерживался низин, но всегда направлялся к холмам. Роланд, подумал он, был сейчас по меньшей мере в пяти лигах от города.

– Мне следовало его убить, - произнес он.

– Роланда?

– Мой лучник целился ему в голову. Мне следовало дать ему выстрелить.