15 лет и 5 минут нового года
Шрифт:
— Прикольно. Держи. Это тебе.
Ну что он тычет в меня пакетом — по больной коленке дал и не заметил.
— Мне ничего не надо!
— В качестве предоплаты возьми. Надеюсь, через месяц снова придем.
Он моргнул, и я увидела, что глаза у него влажные. Он тоже заметил, что я заметила и стрельнул глазами в сторону окна.
— Мы со школы дружим.
Я не стала спрашивать, в каком году они ее закончили. Не мое дело.
— Слушай, а ты на дом выезжаешь? Свободна сегодня вечером?
Добавил, не сделав даже паузы, чтобы я хотя бы кивнула про обслуживание клиентов
Просто ему никто не отказывает. Так, что ли? Так, Малина, так…
У меня руки тут же сделались влажными. Они и не были сухими, но после такого вопроса… Я, конечно, упала у него на глазах, но с лестницы, а не с дуба… Он решил, что мне восемнадцать уже есть? Или ему плевать?
6. "Сударек"
Конечно, плевать — он же мужик! Это я — любовница со стажем. Игорь болеет мною исключительно в плохую погоду. Приходит то дождь переждать, то снегопад, то пробки, то просто подлечить в моих объятиях плохое настроение. Или…
Каждый раз я придумываю новую причину его неожиданного появления на пороге моей однокомнатной квартиры. Для себя. Чтобы объяснить, что он забыл рядом с уже возрастной дамой, когда за ним бегают восемнадцатилетние накаченные во всех местах красотки. У него не спрашиваю. Знаю ответ: их я тоже регулярно имею. Намного регулярнее меня. Утром он всегда уходит без завтрака, чтобы кануть в лету на неопределённое количество дней или даже месяцев. А я жду плохой погоды в природе и заторов на дорогах, точно манны небесной.
Пятнадцать лет знакомы, а все так же… Меня бьет рядом с ним радостная дрожь. Он не был моим первым, никогда не обещал жениться, ничего вообще не обещал. Никогда не звонил. Говорил, если не открою, значит, не судьба. Он не был моей судьбою, не станет и ее проклятием. Никогда.
Я его люблю. Глаза, губы, руки, другие выступающие части тела, даже коленки… Он не любит никого. Был случайно женат, неслучайно развёлся, детей нет, родителей уже тоже нет… Из остального есть все: машина, квартира, работа… Нет, третьим пунктом следует поставить все же деньги. Работа в сорок лет есть у многих мужиков, деньги — у единиц.
Он эта самая единица. Отличник по жизни. Бывшая золотая молодежь с чуть облезлой позолотой в виде пробивающейся седины, которую он не пытается скрывать. Завидный жених! Очередь из невест огромная. Вставать в неё бесполезно. Я — любовница на века. Хотел бы чего-то большего, пятнадцать лет бы не тянул. Смирись, Малина.
А в декабре позвонит подруга, уехавшая за мужем в Сибирь, с извечным бабским вопросом: что, замуж не вышла?
За кого? Вокруг одно… То самое, во что многие мои подруги благополучно вляпались, выскочив замуж, только чтобы водрузить на голову фату ну и ради фотографии в белом платье на фоне Медного Всадника! Женой мне не стать никогда. Ничей.
Тридцать пять — на работу жены устраиваться уже поздно, по возрасту не подойду. И ладно. Останусь в вечных любовницах. У Игоря… Хотя нет ничего вечного. Особенно тела. Я старею. Я это вижу. И он не слепой, но почему-то ему хорошо в моей постели. Может, просто в других хуже? Может, восемнадцатилетние любовь тоже знают лишь в объемах ЕГЭ?
У меня есть собака. К тому же, сука. Мы с ней прекрасно друг друга понимаем. Мне мужик не нужен!
— Ну что ты носишься с собакой точно с ребенком! — всегда возмущается мама, когда я прихожу к ним в гости исключительно с Гретой или отказываюсь прийти, потому что племянники чем-то обидели собаку в мой последний визит.
Да потому что она моя дочка. Моя и Игоря. Только ему плевать на нее. Будет вторая операция. Первую сделали два года назад на другой глаз. Вместо того, чтобы поддержать меня, отговорить от страхов, он кинул мне на карту деньги. Отмазался. Да? Забеременей я от него, на аборт, может, и не отправил, но точно не женился б. Кидал бы вот так же деньги на ребенка. Но я почему-то всегда знала, что хочу ребенка только от него. Увы, общая у нас только собака.
— Малина, мне нужно серьезно с тобой поговорить… — начала мама неприятный разговор полгода назад или около того, когда поняла, что я точно живу одна. — Моя гинекологиня сказала мне тут, что возраст наступления менопаузы очень помолодел. У нее в практике уже и тридцатитрехлетние случаи есть. Там вообще целый список причин, начиная от экологии… Стрессы, недосыпы… Заканчивая недостаточным количеством белка… Ты понимаешь, о чем я?
— Нет, мама, не понимаю, — отчеканила я. — У меня все хорошо. Как бросила после Лешки пить таблетки, так вообще другим человеком стала.
Мама посмотрела на меня внимательно:
— А ты действительно светишься. Я уже подумала, что кто новый появился…
Нет, мама, старый… Вечный. Единственный, с кем мне ничего не нужно симулировать. После отмены таблеток вообще космос начался. Еще бы почаще приезжал. Он не был в курсе, что я принимала таблетки, как не знает и сейчас, что бросила. Поумнев, я перестала позволять ему снимать резинку. Хрен его знает, что от него можно подцепить, кроме детей…
Он поначалу злился. Говорил, что контролирует себя и что я у него единственная, с кем он может не предохраняться. Типа, парикмахеры знают, что такое гигиена… Думала, что уйдет после моего скандала. Ушел как всегда, а потом вернулся, положил пачку презервативов мне в тумбочку и заявил, что прекрасно помнит их количество.
Ревность, да? А ничего, что о своей женитьбе ты заявил так, между делом! Как и о разводе потом… Что ж, я партнерша для секса, больше ничего. Постоянная любовница с пятнадцатилетним опытом работы. Скоро на пенсию отправит. Мама, правда, хочет раньше списать меня со счетов, как женщину. Не выйдет!
— Мам, я не чайлдфри, но я не собираюсь рожать для себя. Или чтобы было… Если вдруг встречу мужчину, от которого захочу ребенка… — и не выдержав долгого взгляда, обрываю разговор: — Мама, мне всего тридцать пять. Но я больше никого искать не собираюсь. На поверхности только дерьмо плавает, уже убедилась в этом.
Работалось ужасно — рука, слава богу, набита, стрижет на автомате. А в груди сердце то ворчит автоматной очередью, то замрет в испуге. И сразу же в сердечной тишине слышится писклявый внутренний голосочек: позвони, узнай, как он там… Не сдох?