2000 метров над уровнем моря[= Аданешь]
Шрифт:
— Быстро в катер! — скомандовал я.
Аданешь запрыгнула первой и помогала перебраться девочкам, пока я отвязывал веревку. Взревел мотор, катер дал задний ход и стал разворачиваться. Девочки не устояли на ногах и попадали на пол, а мне пришлось схватиться за поручень.
Я вытащил из рюкзака Аданешь гранату и выдернул чеку.
— Полный вперед! — крикнул я и швырнул гранату в покачивающийся у мостка афарский катер.
Через несколько мгновений, когда мы уже были на безопасном расстоянии, огненная струя змеей метнулась ввысь, рассекая ночное небо, от грохота заложило уши, и сотни горящих щепок с шипением попадали в воду.
Мы мчались по ночному морю, оставляя за собой длинный пенный след, искрящийся в лунном свете.
— Ты знаешь, куда плыть? — крикнул я Аданешь.
— Да, — ответила она и показала на звезды.
Вскоре вдали замаячили огни города Массауа, еще немного и весь это кошмар закончится. Можно будет, наконец, расслабиться, а потом завалиться в какой-нибудь бар и от души напиться…
Неожиданно впереди вспыхнули фонари, и сразу пять моторных лодок ринулись нам на перерез. Когда раздались выстрелы, мы поняли, что островитяне каким-то образом успели сообщить о нашем визите своим людям в городе, и те устроили нам засаду. Аданешь резко развернула катер, направив его в обратную сторону.
— Теперь куда? — крикнул я, положив детей на пол и укрыв на всякий случай спасательными жилетами.
— Попробуем доплыть до Ассаба.
— А это далеко?
— Прилично. Во всяком случае, у этих лодок топлива точно не хватит.
Катер адмирала оказался резвой посудиной. При своих размерах, а в нем даже была маленькая каюта, он мчался по волнам, как хороший глиссер. Но наши преследователи не отставали, время от времени постреливая. Несколько раз они даже попали в катер, и пули, огрызаясь искрами, с оглушительным звоном отскакивали в ночное небо. Оставалось надеяться, что топливо у них действительно закончится раньше, чем у нас.
Так и случилось. Через пару часов они стали отставать, а вскоре и вовсе исчезли из поля зрения.
— Кажется, оторвались, — сказал я, внимательно вглядываясь в черный горизонт.
Яркая луна серебрила водную гладь, во всех направлениях, сколько видел глаз, было чисто. Аданешь сбавила ход и закрепила штурвал.
— Пойдем, покормим детей. Нам еще долго плыть.
— Долго, это сколько? — поинтересовался я.
— Думаю, часов восемь.
— Тогда взрослых тоже надо покормить, — сказал я, и Аданешь, улыбнувшись, кивнула. — Кстати, а нам-то самим бензина хватит, чтобы доплыть до этого Ассаба?
— Должно. Как-то раз адмирал возил нас с отцом на этом катере в Джибути, а это километров на двести дальше.
Мы достали из сумок провизию (спасибо адмиралу!) и устроили маленький пир. Когда я протянул лепешку одной из девочек, она вдруг попыталась поцеловать мою ладонь. Я немедленно одернул руку и погрозил ей пальцем. На этом недоразумения закончились. Эфиопские девочки — их звали Хава, Меклит и Фатума — уплетали за обе щеки, и только Наташа ела не спеша, видимо, так и не придя до конца в себя.
— Эх! Сейчас бы выпить чего-нибудь, да покрепче! — вздохнул я.
Аданешь лукаво посмотрела на меня и, словно фокусник, достала из сумки маленькую, в форме фляжки, бутылку джина «Гордонс». Сделав пару глотков, она поморщилась, вытерла губы рукавом рубашки и протянула «фляжку» мне.
— Вот это да! Ты прямо волшебница! — Я залпом осушил бутылку, даже глазом не моргнув. — Дезинфекция, — попытался оправдаться я, виновато глядя на удивленную напарницу и восхищенных девочек.
— Ложись, поспи. Через два часа я тебя разбужу, — сказала Аданешь.
Я покорно спустился в тесную каюту и, завалившись вместе с девочками на единственную койку, мгновенно отключился.
Глава 7
Когда Аданешь разбудила меня, уже рассвело. Она дала мне поспать целых четыре часа — пожалела. А сама все это время стойко несла вахту у штурвала. Мне стало ужасно стыдно. Конечно, мы оба на задании, и я в нашей команде старший, хотя я уже в этом иногда начинаю сомневаться. Но она же — хрупкая… ну, пускай, даже не очень хрупкая, но все-таки девушка, пережившая вчера не меньше, если не больше, чем я. Ей сейчас очень нужен отдых. А здоровый мужик Саша Суворов нагло дрыхнет вместе с детьми, напрочь позабыв о своей напарнице.
— Почему ты меня не разбудила раньше? — спросил я, пытаясь изобразить не то возмущение, не то обиду.
— Ты бы на себя посмотрел, квазимодо, — засмеялась она.
— Неужели так плох?
— Конечно, бывает и хуже. Но все же Мехрет тебя здорово отделал. А вообще, если честно, я обожаю встречать рассвет. Здесь, на море, он просто сказочный… Так что не переживай, все в порядке.
— У тебя зеркало есть? — спросил я.
Порывшись в своей сумочке, Аданешь протянула мне маленькое зеркальце. Я смог заглянуть в него только одним глазом, но и этого оказалось достаточно. Вид у меня действительно был ужасный: вся физиономия перепачкана кровью, правый глаз заплыл лиловой гематомой, а над бровью красовалось внушительное рассечение.
— Дай-ка я посмотрю, — сказала Аданешь.
— Зачем?
— Ты забыл? Я ведь все-таки медик.
— Да брось, ерунда! До свадьбы заживет.
— Зажить-то заживет, но посмотреть надо. — Она усадила мена на лавку и внимательно оглядела рану. — М-да, должна тебе сказать, что это довольно серьезно. Такая травма требует хирургического вмешательства.
— Ты шутишь? Какого еще вмешательства! — отмахнулся я.
— Надо зашивать. Иначе останется рубец. И продезинфицировать не мешает.
— Может, все-таки обойдется? — с надеждой спросил я.
— Не обойдется, — жестко ответила Аданешь и, еще раз осмотрев мою рану, достала из сумки бутылку минеральной воды. — На, умойся.
— Похоже, Мехрет был левшой, — сказал я, ополоснув лицо и шею.
Аданешь сжала левую руку в кулак и вытянула вперед, по направлению ко мне, словно прицеливаясь.
— Да, ты прав.
— Только не надо сейчас устраивать следственный эксперимент, — засмеялся я. — Иди лучше отдыхать.
— Не заблудишься? — улыбнулась Аданешь.