2028
Шрифт:
— Чтобы ты не задумал – это всё бессмысленно и опрометчиво, — проговорил он. — Опусти оружие.
Григорий обернулся на него, но дуло пистолета всё ещё было обращено ко мне. Меня подрывало кинуться вперёд, преодолеть эти два шага, отделяющие нас друг от друга, в один момент. Но я не решался; чёрное жерло оружия выбивало из меня это желание. Тем временем Андрей был всё ближе, медленно вышагивая расстояние до вооружённого студента. Григорий сделал шаг назад, развернувшись спиной к выходу, стараясь держать в поле зрения всех.
— Просто отпустите меня! Дайте мне уйти! — крикнул он.
— Мы не можем сделать
Григорий отшагнул назад. Он обернулся, кинул мимолетный взгляд на двери, потом резко приложил дуло к своему подбородку.
— Нет! — крикнул Андрей, срываясь с места.
— Я выстрелю! Выстрелю! — крикнул Григорий. — Если кто-нибудь из вас сделает хоть ещё один шаг ко мне! Если вы мне не откроете дверь!
Все замерли, каждый в том положении, в каком успел замереть. Действия этого сумасшедшего теперь не казались нам фальшивыми, а мотив – неуверенным. Григорий прижал дуло пистолета к подбородку, а его палец гладил спусковой крючок. Отчаявшись, он осмотрел каждого из нас, и в его глазах я увидел яростное намерение, ничем не сдерживаемое и не терпящее каких-либо препятствий для своей реализации. Он не блефовал, а был настроен серьёзно. Настолько серьёзно, что в случае неудачи готов был выстрелить, лишить себя жизни.
— Ладно-ладно! — сказал Андрей, выставив обе руки вперёд. — Хорошо! Павел, освободи для него проход.
Я медленно пошёл в сторону выхода, а Григорий чуть отшагнул, кинув свой невменяемый взгляд на меня. Я выставил руки вперёд, осторожно шагая, боясь сделать какое-либо резкое движение, которое этот сумасшедший воспримет как-то не так. Сейчас, когда он прислонил пистолет к своей голове, мне почему-то стало ещё страшней чем тогда, когда я сам был на прицеле у него.
Я подошёл к дверям и начал сваливать в сторону мешки, постепенно освобождая проход. И тут я решил заговорить. Заговорить этого психопата, отвлечь его внимание на себя.
— Скажи, тебе снятся кошмары? — ничего более не придумав, спросил я и посмотрел на него.
Григорий повернул голову ко мне. Его глаза расширились, но он ничего не ответил. Тогда я ещё спросил:
— А ты видишь что-то… что-то странное, страшное? Ты этого боишься, так ведь?
— А что… ты… ты тоже что-то видишь? Да? — с надеждой в голосе спросил Григорий, но пистолет всё ещё впивался в его подбородок.
— Мне снятся кошмары, очень страшные. И я видел что-то непонятное здесь, в стенах университета. Что-то необъяснимое. Меня это пугает, как и тебя, но я стараюсь противостоять своему страху. Я понимаю, что снаружи ещё опасней. Ибо здесь мы боимся того, что нам привидится. И мы не можем наверняка быть уверенны, что это что-то реальное, а не плод нашего воображения. Ну а там бродят страшные твари, достаточно реальные, чтобы убить. Так зачем тебе туда? Зачем ты идёшь в логово злых хищников? Ты же не был снаружи никогда, ты там сразу сгинешь, Григорий.
Я остановился, держа мешок в руках. На мгновение мне показалось, что взгляд Григория изменился, наполнился доверием. Он потупил глаза, видимо, обдумывая сказанное, и я даже почувствовал какое-то облегчение. Спала
— Нет! Пустите! Гады! Нет! Не хочу! Пусти меня! Не буду! — он брыкался, пытаясь вырваться из цепкой хватки охранника. И у того не получалось его усмирить, уж слишком буйным сделался Григорий. Андрей, сильно прижимая коленом шею студента, крикнул:
— Павел, помоги!
Я кинулся к нему и вдвоём мы скрутили Григория, после чего подняли и повели к караулке. Другие студенты с интересом шли следом, внимательно следя за нами. Открыв дверь, мы завели скрюченного студента внутрь, стянули с него рюкзак и усадили на стул.
— В тумбе верёвка. Вытащи! — приказал мне охранник. Я открыл тумбочку и достал оттуда верёвку. Вдвоём мы связали вышедшего из себя, уже почти невменяемого Григория, обвязав его туловище вместе с руками вокруг спинки стула. — Вот так. Посиди-ка пока так. — Андрей вытащил рацию и проговорил: — Виктор Петрович, срочно в караулку! И ректора позовите тоже!
Я стоял позади него и через плечо охранника наблюдал за тем, как Григорий впадает в отчаяние. Поняв, что вырваться уже не получится, он завыл, а через некоторое время и вовсе заплакал, всхлипывая увлажнённым носом. Зрелище это вызвало во мне сочувствие вперемешку с лёгким отвращением, будто передо мной сидел на стуле душевнобольной.
Спустя некоторое время в караулку пришли ректор и Виктор Петрович. Последний, отогнав лишних от входа, запер дверь на ключ. Меня, возможно, прибывшие не заметили сразу, либо не сочли нужным прогонять отсюда. Андрей кратко рассказал о случившемся инциденте. Ректор, слушая его рассказ, то и дело поглядывала на Григория. Тот переменился, стал подозрительно спокойным и смиренно сидел на стуле, связанный верёвками. Когда охранник окончил, Виктор Петрович подошёл к столу, за которым сидел Григорий, облокотился на него и спросил:
— Так, а теперь ты объяснись, что за балаган ты тут устроил? — лицо старого охранника озаряла горящая на столе свеча, и в багровом свете морщинистые складки отдавали мрачными тенями.
Григорий молча посмотрел на него, потом осмотрел остальных, что окружили стол. Я стоял рядом с Андреем, внимательно наблюдая за студентом. От прошедшего безумия не осталось и следа, даже глаза, немного заплаканные, выглядели вполне адекватными.
— О чём это вы? — исступлённо спросил Григорий.
— Ты тут не придуривайся, — грозно сказал Виктор Петрович. — Ты что учинил в вестибюле?