40 лет Санкт-Петербургской типологической школе
Шрифт:
п. 2.2: 1-е л. реципиента — 2-е и 3-е л. реципиента (супплетивизм между говорящим и не-говорящим).
Примеры супплетивизма между 2-м л., с одной стороны, и
1 и 3-м л., с другой стороны, нам до сих пор не встретились.
2.1. 3-е л. в отличие от 1 и 2 л.В языке малаялам (дравидийская семья; штат Керала, Индия) употребляются совершенно разные глагольные корни для понятия «дать» с реципиентом 3-гол. (koTukkuka) (заглавные буквы здесь обозначают ретрофлексные согласные) и с реципиентом 1 или 2-го л. (taruka/tarika) [Asher, Kumari 1997: 348] [31] . Разные корни употребляются также в юкагирских языках (северо-восточная Сибирь), например, в колымско-юкагирском языке: tadi:- «дать (3-му л.)», kej- «дать (1/2-му л.)» [Maslova 2003]. В языке лепча (тибето-бирманская семья; штат Сикким, Индия, и соседние территории) различаются by^i «дать (3-му л.)» и bо «дать (1/2-му л.)» [Mainwaring 1876:127–128] [32] .
31
Согласно [Burrow, Emeneau 1984: 185–186, 269;
32
Возможно, что система языка лепча сложнее, чем это простое противопоставление по лицу [Heleen Plaisier, личное собщение], но ясно, что грамматическое лицо реципиента один из релевантных факторов.
Это же явление встречается в некоторых папуасских (неавстронезийских) языках Новой Гвинеи, напр, энга (западно-центральная подгруппа внутри группы восточных новогвинейских гор) maingi «дать (3-му л.)», dingi «дать (1/2-му л.)» [Lang 1973: 17, 62], здесь с суффиксом имперфекта — ngi; то же самое в другом языке подгруппы энга, ипили mai «дать (3-му л.)», gi «дать (1/2-му л.)» [Frances Ingemann, личное сообщение]; а также в языке ке-ва, тоже относящемся к западно-центральной группе: kala «дать (3-му л.)», gi «дать (1/2-му л.)» [Franklin 1978: 135, 145]. В языке Хамтай (Капау), относящемся к группе анга в провинции Моробе, имеется — i- «дать (3-му л.)» (всегда с префиксом косвенного дополнения 3 л.,т. е. w-i-), t"ap- «дать (1/2-мул.)» [Oates, Oates 1968:23].
Немного более сложный пример обнаруживается в языке салиба (океанийская ветвь австронезийской семьи; провинция Милн-Бей, Папуа-Новая Гвинея), где встречаются формы mose-i «дать (3-му л.)», le «дать (1/2-му л.)» [Margetts 1999: 304–308]. В глаголе mose-i — i- является аппликативным суффиксом, но этот глагол никогда не встречается без данного суффикса. В отличие от всех других языков, о которых у меня есть данные, в языке салиба эти два глагола обладают разными аргументными структурами. В языке салиба глагольная морфология может относиться не более чем к одному дополнению, так называемому «примарному дополнению». В случае глагола mose-i возможны две аргументные структуры: в первой структуре дополнение, к которому относится глагольная морфология, является реципиентом, а пациенс кодируется как вторичное дополнение (т. е. без послелога и также без кодирования в глагольной морфологии); во второй структуре глагольная морфология кодирует пациенс, а реципиент выражается послеложной группой. В случае глагола 1е глагольная морфология кодирует только пациенс, а реципиент, если вообще выражается, кодируется послеложной группой; этот глагол требует, однако, одного из двух направительных суффиксов, — mа «навстречу говорящему» или — wa «навстречу слушающему»; в § 3 мы вернемся к вопросу о такого рода взаимосвязях между реципиентом и дейксисом.
В некоторых (но не во всех) сапотекских языках, относящихся к отомангской семье (штат Оахака, Мексика), имеется интересное явление. В этих языках различаются корни для понятия «дать» в третьем и в не-третьем лицах, при этом сами конкретные формы этих глаголов в разных языках разные [Smith Stark, в печати]. В сапотекском языке селения Саниса встречаются формы zed «дать (3-му л.)», bij «дать (1/2-му л.)» [Natalie Operstein: личное сообщение]. В языках отоми, также относящихся к отомангской семье, имеется сходный супплетивизм, например, в языке селения Сан-Ильдефонсо uN- «дать (3-му л.)» (где N обозначает носовую архифонему) в отличие от ra- «дать (1/2-му л.)» [Enrique L. Palancar, личное сообщение] [33] . В языке мискито, относящемся к мисумальпской семье (Никарагуа), различаются y^ab-aia «дать (3-мул.)» и ai-k-aia «дать (1-му л. экскл.)», mai-k-aia «дать (2-му л.)», wan-k-aia «дать (1-му л. инкл.)»; в формах не-третьего лица первая морфема относится к реципиенту, в форме третьего лица глагольная морфология не кодирует реципиент [Ken Hale, личное сообщение].
33
В работе [Smith Stark, в печати] приводятся другие примеры из языков отоманской семьи, в том числе и аналогичные примеры в некоторых из этих языков для глагола «сказать». До ознакомления с этой статьей я не встречался с супплетивизмом по лицу при глаголе «сказать», так что это глагольное понятие тоже нуждается в более подробном исследовании.
В данных, которые приводились до сих пор, корни, употребляющиеся в соответствии с разницей в грамматическом лице, совершенно разные, и можно было бы сделать вывод, что мы имеем дело с двумя разными глаголами, а не с супплетивными формами одного и того же глагола (в п. 3.3мы вернемся к этому вопросу). В некоторых языках, однако, обе формы глагола явно связаны, по крайней мере этимологически. Например, в цезском языке (нахско-дагестанская семья; Республика Дагестан) встречаются формы телI- «дать (3 л.)», нелI- «дать (1/2 л.)». Эти формы включают два этимологически отделимых дейктических префикса, т- и н- , хотя неясно, отделимы ли эти префиксы синхронно (они отделимы, по крайней мере, не во всех говорах) [34] .
34
В цезском языке непроизводные переходные глаголы требуют суффикса — о в императиве, а производные переходные глаголы никакого суффикса не принимают. Для некоторых носителей цезского языка формы императива от глаголов телI-, нелI- телI-о,
В отношении некоторых других языков можно предположить этимологическую связь обоих корней, хотя имеющиеся доказательства не совсем убедительны и опираются на поверхностное сходство. Так обстоит дело в языке манамбу (семья нду; провинция Восточный Сепик, Папуа-Новая Гвинея), в котором встречаются формы kwiy «дать (3 л.)», kwatay/kwatiy «дать (1/2 л.)» [А. Ю. Айхенвальд, личное сообщение]. В языке найди, одном из языков календжин (нилотская семья, западная Кения), различаются формы ki:-ka:-ci «дать (3 л.)», ke:-ko: n «дать (1/2 л.)» [Chet A. Creider, личное сообщение]. В первой форме — ci представляет собой дативный/аппликативный суффикс, кодирующий наличие реципиента; без этого суффикса данный глагол не встречается. Ввиду того, что дополнения третьего лица никогда не кодируются в глаголе языка найди, нет возможности кодирования лица/числа реципиента с этим глаголом; как во всех финитных глагольных формах, префиксы кодируют лицо/число подлежащего. Что касается глагола, употребляющегося с реципиентом первого или второго лица, в финитных формах, как при всех переходных глаголах, префикс кодирует лицо/число подлежащего, а суффикс слитно выражает подлежащее и дополнение не-третьего лица; в случае глагола ke:-ko: n это дополнение — реципиент.
Последний пример может относиться либо к этому пункту, либо к п. 2.2. В говоре монгсен языка ао (ветвь куки-чин-нага тибето-бирманской семьи; штат Нагаленд, Индия) различаются в повелительном наклонении, и только здесь, khi-ang 33«дать (3 л.)», kh-ang 33«дать (1 л.)» (надстрочные цифры обозначают тоны) [Alexander Robertson Coupe, личное сообщение]. Ввиду того, что повелительное наклонение с реципиентом второго лица мало вероятно, если не исключено, эта система занимает промежуточное положение между системами, рассматриваемыми в п. 2.1и 2.2.
2.2.1-е л. в отличие от 2 и 3 л.Хотя примеров такого случая у меня меньше, чем в п. 2.1, они представляют языки трех материков.
Совершенно разные корни встречаются в языке кенузи-донгола (нубийская ветвь восточно-суданской семьи; Судан и Египет), где отличаются формы t'ir «дать (2/3 л.)», dn «дать (1 л.)» [Armbruster 1960: 315].
В языке маори (полинезийская подгруппа австронезийской семьи; Новая Зеландия) разница выражается посредством употребления различных дейктических суффиксов: — atu «не по направлению к говорящему» в отличие от — mai «по направлению к говорящему», т. е. ho-atu «дать (не по направлению к говорящему)», ho(o)-mai «дать (по направлению к говорящему)». Ввиду того, что эти дейктические суффиксы очень продуктивны, возникает вопрос о том, имеем ли мы в действительности с супплетивизмом в этих формах в языке маори. Все же существует одна неправильность в сочетании второго суффикса с корнем ho, а именно, факультативное удлинение корневого гласного. Язык маори близок к разделительной черте между супплетивизмом и небольшой неправильностью; мы вернемся к этому вопросу в п. 3.3.
Третий язык, приближающийся к противопоставлению между говорящим и не-говорящим по отношению к понятию «дать», — это японский язык. В японском языке встречаются два разных корня или, скорее, два множества корней; внутри каждого множества различаются две формы по отношению к относительному общественному статусу дающего и получающего: yaru/ageru «дать (по направлению от говорящего в социальном смысле, „наружу“ от говорящего)», kureru/kudasaru «дать (по направлению к говорящему в социальном смысле, „внутрь“ к говорящему)». Отметим, что в японском языке это противопоставление не сводится к разнице в грамматическом лице реципиента. Формы kureru/kudasaru употребляются во всех случаях, если предмет дается по социальному направлению к говорящему, например, если учитель что-нибудь дает брату говорящего (потому что подарок все-таки перемещается «извне внутрь» с точки зрения говорящего, хотя грамматически реципиент здесь относится к третьему лицу). Японская система широко рассматривается в специальной литературе, и возникает вопрос, не обнаружатся ли при более подробном исследовании подобные отклонения от строгой системы, опирающейся на грамматическое лицо, и в других приведенных языках. Этот вопрос требует дальнейших исследований.
Ввиду того, что супплетивизм по отношению к грамматическому лицу так редко встречается в языках мира, возникает вопрос, не лучше ли искать другое объяснение (либо синхронное, либо диахроническое) распространенности супплетивизма по отношению к грамматическому лицу реципиента глагола «дать». Это тем более обоснованно, если принять замечание о том, что в некоторых (не всех) языках, приведенных в § 2, нет другого согласования с реципиентом (например, в цезском языке) или даже вообще нет согласования по лицу (например, в языке малаялам) и что такой супплетивизм ограничивается грамматическим лицом и не распространяется, например, на грамматическое число, хотя лицо/число широко представлено как единый согласовательный параметр. В этом параграфе выдвигается гипотеза о том, что диахронический источник супплетивизма по отношению к грамматическому лицу реципиента при глаголе «дать» надо искать в области дейксиса, хотя по меньшей мере в большинстве случаев, рассматриваемых в § 2, такой дейксис грамматикализован в зависимости от грамматического лица реципиента.