7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет
Шрифт:
После этой битвы Святослав собрал военный совет. Звучали предложения искать мира с греками. Некоторые предлагали попытаться тайком уплыть из крепости ночью (вспомним Бердаа!), но сделать это не удалось бы из-за огненосного флота, который продолжал стоять на Дунае.
Тогда Святослав сказал: «Погибла слава, которая шествовала вслед за войском росов, легко побеждавшим соседние народы и без кровопролития побеждавшим целые страны, если мы теперь позорно отступим перед ромеями. Итак, проникнемся мужеством, которое завещали нам наши предки, вспомним о том, что мощь росов до сих пор была несокрушимой, и будем ожесточенно сражаться за свою жизнь…»
И на следующий день русы вышли из крепости, вновь построились в «фалангу» – так, по аналогии с византийским боевым порядком называет Лев Диакон строй русов, и бросились в атаку на полки Цимисхия. Разгорелся жестокий бой, последний бой Святослава под Доростолом…
Нам уже известен византийский герой Анемас, сразивший накануне знатного руса Икмора. Теперь Анемас ринулся на самого Святослава. Он сумел прорваться к русскому князю и нанес ему сильнейший удар по голове, однако Святослава спас шлем. Князь упал, но не получил серьезной раны. Между тем конь Анемаса, пораженный несколькими копьями сразу, рухнул под всадником, и русы зарубили храброго, но неосторожного византийца.
Натиск русов был на сей раз так силен, что византийское войско стало медленно отступать. И тогда император Цимисхий лично возглавил атаку тяжелой конницы на боевые порядки Святослава. Личный пример императора укрепил дух воинов. Отступавшие развернулись и снова пошли в бой. Но не эта атака, по-видимому, переломила итог сражения в пользу византийцев, а то, что Варда Склир со своим отрядом сумел зайти в тыл русской фаланге. Лишь с большими потерями воинам Святослава удалось прорваться назад в Доростол.
После этой битвы в русском войске почти не осталось непострадавших. Несколько ран получил и сам Святослав.
Больше надеяться на какой-либо успех не приходилось. Святослав принял нелегкое для него решение – заключить мир с императором.
«Он счел долгом разумного полководца не падать духом под тяжестью неблагоприятных обстоятельств и приложить все усилия для спасения своих воинов», – писал Лев Диакон о причинах, подвигнувших Святослава на прекращение кровопролитной войны.
Мирный договор 971 г., заключенный между Святославом и Цимисхием – это последний и самый краткий из русско-византийских договоров, сохраненных летописью. По этому договору Святослав обязался не воевать с империей, не приводить на Византию иные народы, не посягать на Корсунь (Херсонес) и выступать против врагов империи на стороне византийцев. Интересна клятва русских дружинников: «Если нарушим договор, да будем желты, как золото, и собственными мечами иссечены да будем!»
Описание условий этого мира у Льва Диакона в целом совпадает с нашим летописным рассказом. Русы уступали византийцам Доростол, освобождали пленных и уходили из Болгарии, а византийцы не нападали на них в море с «греческим огнем», снабжали воинов Святослава продовольствием и считали своими друзьями русов, которые будут появляться в Константинополе по торговым делам.
Мир был заключен легко и быстро, причем инициатива мира и его конкретные условия исходили от Святослава, то есть мир был заключен на условиях русов, проигравшей стороны! Это показывает, что на самом деле успехи византийцев греческими историками, по крайней мере, несколько преувеличены. Войско Цимисхия вынудило русов к миру, но понесло большие потери. Император был рад прекращению войны, а в качестве союзников русы могли быть полезны в предстоящих войнах на Востоке.
Обстоятельства, подтолкнувшие Святослава к заключению мира, в «Повести временных лет» изложены так: «Аще не сотворим мира с царем, а увесть царь, яко мало нас есть, пришедшее оступят ны в граде (так и вышло! –М.С.),а Руска земля далеча, а печенеги с нами ратни…»
Описание процедуры заключения этого последнего известного русско-византийского договора у Льва Диакона очень интересно для нас – историк привел словесный портрет русского князя!
«Вот какова была его наружность, – писал византиец, – умеренного роста, не слишком высокого и не очень низкого, с мохнатыми бровями и светло-синими глазами, курносый, безбородый, с густыми, чрезмерно длинными волосами над верхней губой. Голова у него была совершенно голая, но с одной стороны ее свисал клок волос – признак знатности рода; крепкий затылок, широкая грудь и все другие части тела вполне соразмерные, но выглядел он угрюмым и диким. В одно ухо у него была вдета золотая серьга; она была украшена карбункулом, обрамленным двумя жемчужинами. Одеяние его было белым и отличалось от одежды его приближенных лишь чистотой. Сидя в ладье на скамье длягребцов, он поговорил немного с государем об условиях мира и уехал. Так закончилась война ромеев со скифами».
Византийский писатель нарисовал очень яркий и цельный образ князя-дружинника, вполне соответствующий нашим летописным рассказам. «Клок волос» на обритой голове князя – это прямой предшественник позднего запорожского чуба – оселедца. Обычай брить голову, оставляя прядь волос, характерен для степных народов, возможно, в данном случае прическа была заимствована вместе с наборными поясами, кафтанами, шлемами и саблями и стала атрибутом русских дружинников.
Интересно и упоминание усов. Традиционно обязательным атрибутом древнерусского мужчины считается борода. Действительно, борода для древнего человека была важна как вместилище силы, кроме того, в христианское время бритье бороды осуждала Церковь, борода мыслилась как отличие православных от неверных, «поганых». Однако на древнейших княжеских печатях XI в. «князь Руси» изображался с длинными усами, но без бороды, так же выглядит сын Ярослава Мудрого, князь Святослав Ярославич на миниатюре «Изборника Святослава», одной из древнейших русских рукописей. По-видимому, в княжеско-дружинной среде старые обычаи оказались весьма устойчивыми.
Заключив мир с императором и получив продовольствие, Святослав с остатками русского войска отправился назад. Он отверг совет воеводы Свенельда двигаться на коняхи решил подниматься по Днепру, хотя было известно, что у порогов стоит орда печенегов. Возможно, это решение было связано с тем, что военная добыча, взятая в Болгарии, была слишком велика («Взем именье много у грек и полон бесщислен», – говорится в «Повести временных лет»). Между тем Свенельд покинул Святослава и отправился на Русь сухим путем.
Вероятно, Святослав рассчитывал на то, что Свенельд вернется к нему со свежей военной силой. Но этого не произошло. Это еще одна тайна, связанная со Святославом, и ее вряд ли удастся разгадать. Нельзя исключать, что старый воевода рассчитывал руководить политикой Руси при молодом князе Ярополке и, забегая вперед, скажем, что это Свенельду удалось.
Как и следовало ожидать, Святослав не смог пройти пороги, занятые печенегами. Появление орды кочевников на Днепре не было случайным – они знали о движении русского войска с добычей и пленными. Иногда можно встретить утверждение, что сами византийцы упредили печенегов и таким образом избавились от грозного противника, однаковизантийские источники этого не подтверждают. По сообщению русской летописи, печенегов предупредили не византийцы, а переяславские болгары.
Византийским авторам конец Святослава был хорошо известен. По их свидетельствам, печенеги полностью уничтожили возвращавшийся отряд русов. В литературе можно иногда прочитать, что сами греки предупредили степняков о движении русского войска, однако византийские источники этого не подтверждают. Иоанн Скилица пишет, что печенеги были недовольны тем, что Святослав заключил мир с Цимисхием. Более того. По сообщению этого хрониста, византийцы специально отрядили к печенегам посольство, предлагая им стать друзьями ромеев, не пересекать Дунай и не опустошать Болгарию, а также пропустить беспрепятственно росов домой. И печенеги согласились на все, кроме последнего условия…