777
Шрифт:
– Ну с ведьмами это тебе как раз в Европу. Это они там всех красивых баб сожгли в Средневековье, одни ахтунги остались, посмотреть не на что. Так что, не Западу нас учить!
– Не понимаю, почему вы так отвергаете гуманизм, почему не хотите стать милосерднее друг к другу. Да даже к тем же животным! Все изменения к лучшему в этих сферах исходят с загнивающего Запада. Это там расцвела культура этического вегетарианства, это там сильны партии зеленых, это там делают ставку на экологичные технологии, это там терпимо относятся к людям любой расы и
– Именно поэтому, вероятно, эти «любые расы» живут там в обособленных гетто, куда даже днем страшно зайти. Это вы от большой любви не позволяете им ассимилироваться? Боитесь кровь попортить? Ты-то, как я погляжу, тоже не европеец по крови, ггажданин Габинович, – имитируя одесский выговор, произнес Павел.
– Я вообще космополит. Человек европейских ценностей. А что уж у меня в крови – это вообще дело десятое.
Марков посмотрел на него долгим изучающим взглядом и опустил голову на подушку.
– Давай спать, человек европейских ценностей. Завтра не позднее восьми ты отправишься к ней, а я сменю тебя на ночь, если она все-таки так и не появится.
Но к вящей радости Мурова, около одиннадцати Лара все же хлопнула дверью подъезда и вышла широким шагом на улицу. На ней был бесформенный пуховик, капюшон она набросила на лицо, и лишь фотографическая память Алексея позволила ему моментально узнать супругу Чернова. На вид ей было около тридцати, на лице маской застыло выражение крайнего неудовольствия, словно даже простой поход в магазин за продуктами вызывал в ней отвращение. Она побрела по улице, низко опустив голову, и Муров отправился за ней в некотором отдалении, одновременно набирая номер Павла.
Лара дошла до супермаркета на соседней улице и, не став брать корзину у входа, сразу направилась в зал, набирая продукты прямо так. Особенно ее заинтересовал отдел консервации: она взяла несколько банок, пытаясь прижать их сверху подбородком, и Марков, наблюдая за этой сценой, толкнул Мурова в бок. Тот понимающе кивнул, взял корзину и подошел к явно измучившейся от собственной безалаберности Ларе.
– Позвольте я вам помогу? – вежливо произнес Алексей и принялся методично перекладывать набранные ей продукты в корзину.
Лара изумленно посмотрела на него, ее глаза метнули гневные молнии, но затем взгляд ее внезапно смягчился, она покраснела и смущенно улыбнулась:
– Спасибо. Так и не обзавелась хорошей привычкой брать корзину. Идешь в магазин за одной банкой оливок, а уходишь с пустым кошельком.
– Любую привычку можно побороть, – сухо произнес Алексей, кладя в корзину последний оставшийся у нее в руках пакет с апельсинами. – Вы на машине?
– Пешком. Да я живу тут на соседней улице.
– Вас есть кому встретить? Пакеты будут тяжелыми.
– Да говорю же, тут недалеко…
– Тогда я довезу вас, – тихо, но настойчиво произнес Алексей, кося глазами в сторону довольно кивавшего ему Маркова.
Лара пожала плечами и отправилась к кассе. Марков махнул Алексею рукой, делая знак, что расплатиться ему лучше самому. Тот обреченно кивнул и подошел к Ларе:
– Я заплачу.
– С чего вдруг? – неожиданно ощерилась она, испуганно поднимая глаза на Мурова. – Я не бедствую и вполне в состоянии…
– Я был другом Тимура, – пошел он ва-банк, – и хотел бы поговорить с вами о нем.
Лара вся как-то сникла и посерела. Она низко опустила голову и отошла в сторону, позволяя Мурову расплатиться.
Дом, в котором жили Черновы, когда-то заселяли офицеры КГБ, и он считался элитным – почти на одном уровне со знаменитыми сталинскими высотками. Квартира была трехкомнатной с очень хорошим ремонтом и дорогой мебелью, а окна кухни и спальни выходили прямо на Крылатские холмы – на восток, где утром можно было наблюдать зарождение рассвета. Лара скинула ботинки, переобулась в тапки и подтолкнула к Мурову пару мужских тапок, а сама ушла на кухню раскладывать продукты.
– Чай будете?
– Кофе, если можно.
Она поставила на стол две не совсем чистые кружки, в одну бросив ситечко.
– У меня и кофе-то нет, я пью только чай… – пожала она плечами.
– Тогда давайте чай. Черный.
Она кивнула и достала стеклянный заварочный чайник.
– Откуда вы знали Тимура?
– Доводилось сталкиваться по работе. Когда я узнал про этот инцидент с самолетом, тут же вам хотел позвонить, но расследование, как видите, зашло в тупик…
– Как думаете, они еще живы? – перебила его Лара, заливая в чайник кипяток с каменным лицом.
– Вряд ли, – покачал головой Алексей. – Скорее всего самолет упал в океан. Кстати, меня зовут Алексей, – и он протянул ей свою узкую ладонь.
Лара кивнула и села, прихлебывая обжигающе горячий чай с ароматом тропических фруктов.
– Знаете, он ведь мне прислал смс уже после того, как самолет пропал с радаров. Ну, по крайней мере, по моим подсчетам. Я никому об этом не говорила на следствии…
– Почему? – насторожился Алексей, стараясь не выдавать волнения.
– Не всем такое можно показать. Но вы-то его знали… – она поспешно достала из кармана джинсов кнопочный телефон давно устаревшей модели, несколько секунд что-то искала в нем, а затем протянула Мурову.
На экране виднелось всего несколько слов:
«Какая неожиданность! И твой Комаров тут на борту. С чего бы вдруг?»
– Комаров? – нахмурился Алексей, возвращая телефон. – Что за Комаров? О чем он?
– А! – неопределенно махнула рукой Лара. – Моя бывшая университетская любовь. Я потом посмотрела список пассажиров – в нем действительно значился Андрей Комаров. Странно совпадение, правда?
– Не то слово, – пробормотал Муров, нахмурившись.
– У нас с ним был короткий, но очень яркий и бурный роман, когда я еще училась на втором и третьем курсе института. Но он был бандитом и его вскоре взяли в разработку, а у меня не хватило духу продолжить эти отношения. Вероятно, он все же успел смотаться за границу, прежде чем его повязали.