A and B, или Как приручить Мародеров

Merenili

Беата продолжила:

– Дальше… Семнадцатое сентября. «Возник отличный план! Но он требует времени. Не знаю, выдержу ли так долго? Тем более, что это рискованно. Все равно. Нужно указать глупой девчонке на ее место». Мне точно дальше читать? И откуда в тебе такое стремление к психологическому мазохизму… Ну, как хочешь, — вздохнула Спринклс, так и не дождавшись ответа, и вновь начала читать: — Двадцать седьмое сентября. «Всячески помогаю этой мерзкой, наивной дуре с домашним заданием. Она искренне верит, что я действительно хочу ей помочь! Неделю назад даже сделал вид, что извиняюсь. Тоже поверила. Ни мозгов, ни способностей, ни талантов.

Дело движется быстрее, чем я думал. Скорее бы перейти к окончательной части – хочется посмотреть ей в глаза, когда она поймет, что вся эта дружба – жалкая фальшивка». Десятое октября… «Надо быть осторожнее, старикан-директор следит за новенькой, беспокоится. Смотрит на меня подозрительно, наверное, догадывается. А она верит. Еще немного, и можно будет нанести окончательный удар».

Беата запнулась, мельком взглянула на Эмили, но вновь продолжила:

— Двадцатое октября. «Считает меня своим другом. Удивительно! После всех насмешек и подколок. Точно умалишенная. Полагаю, пора». Первое ноября. «Сегодня знаменательный день! Выпал снег, на удивление красиво, хоть я и не особо люблю холод. Впрочем, о чем это я? Ах да. Пригласил ее на встречу с друзьями. Ха. Она решила, что мы примем ее в свою компанию. Ну что же… Пусть познакомится с ними… поближе. Более наивной дурехи я не встречал. Как шляпа могла распределить ее на Слизерин?»

Эмили продолжала сидеть, не шевелясь. Спина ее была настолько прямой, как будто вместо позвоночника ей вбили кол. Лицо, все такое же спокойное, без тени эмоций, выдавала лишь неестественная бледность.

— Девятое ноября. «Все спрашивает, когда встреча. Знала бы, не стремилась так сильно. Идиотка». Двенадцатое ноября. «Сегодня знаменательный день. Обо всем позже». Дальше… дальше запись только от двадцать пятого ноября, последняя на эту тему: «Поразительно! Этот старикан перевел ее на Когтевран! Я боялся, что она ему все расскажет о той… увлекательной прогулке. Но нет. Почему-то промолчала. Опасности нет. Честно говоря, ожидал другой реакции. Думал, будет орать и ненавидеть меня, а тут замолчала, будто говорить разучилась. Только смотрит невидящим взглядом и от людей шарахается. А, впрочем, – какая мне-то разница? Больше не будет мозолить глаза и позорить факультет». Это все. Здесь больше ничего.

— А ты хочешь подробностей? – Эмили обернулась к Беате, и та в ужасе отшатнулась. В глазах когтевранки бушевала ярость. И боль. Много боли. – Так у тебя всегда было отличное воображение – додумай!

— Тише-тише… — начала тихо приговаривать Беата. Она хотела приблизиться к подруге, погладить ее по плечу, но знала – та не потерпит жалости к себе. – Что они тебе сделали?

— Ничего… особенного. Нам же всем было по тринадцать, им не хватило фантазии на что-то глобальное. Только было холодно, — Эмили неосознанно съежилась. – Там, в Запретном Лесу.

Беата вздрогнула.

— В Запретном… Лесу?

— Жутко, жутко холодно, — пробормотала Эмили снова. Она не хотела об этом думать, но воспоминания возвращались против воли…

— Раз, два, три, четыре, пять. Я иду искать. Надеюсь, ты хорошо спряталась, — самодовольные, злые, насмешливые голоса. Громкий смех.

Юная девчонка бежала прочь. Пыталась бежать, но корни деревьев, такие толстые и страшные, постоянно преграждали ей дорогу. Она падала, больно ударяясь, вставала и бежала снова. А голоса шли за ней, они преследовали ее по пятам и, казалось, не отставали ни на шаг.

— Мы все равно тебя найдем! Ты не убежишь! – и снова смех,

злой, жестокий.

Мантия была изорвана колючим кустарником, через который пришлось пробираться. И лицо, наверное, все в царапинах. Руки так точно все в крови. Но боли она не чувствовала. Только страх. Треск стоял такой оглушительный, что, наверное, Малфоевской банде не составит труда ее найти. Как она могла поверить такому, как Малфой? Как?! Но все это было неважно. Вокруг был Запретный Лес, чудовищный, пугающий. Что-то шуршало в траве, где-то в глубине чащи раздавались странные звуки, будто бы там бродило невиданное ранее чудище. Наверняка хищное. Но все равно. Нужно спрятаться! Убежать дальше в Лес, в самую глубину. Плевать, кого она там встретит, главное, чтобы не их…

Внезапно вдалеке раздался пробирающий до костей вой, очень похожий на волчий, только более тоскливый, наполненный отчаянием и болью. Полная луна, меланхолично зависшая над Лесом, равнодушно взирала на девочку. Эмили остановилась как вкопанная, пытаясь выбрать, что лучше – монстр в зверином обличье или стая чудовищ в человеческом облике.

— А если не мы, то кто-нибудь в Лесу обязательно тебя найдет! – и снова громкий хохот.

Впереди была тьма и почти осязаемый, по-настоящему черный, страх. А позади семеро тварей, недостойных называться людьми. И она поняла, что там, в Лесу, безопаснее, чем в этой жуткой, непонятной ей школе. Там, где такие светлые и добрые люди на самом деле оказываются страшными, уродливыми монстрами. Как в сказках, только все наоборот. И не будет никакого принца, который сможет ее спасти.

Но она отомстит. Дает себе слово, что отомстит.

— Мэл? Амели Вивиана Паркер!

— А? Что?

— Ты ушла в глубокий транс, — хмуро произнесла Беата. Она хотела пошутить, но глаза напротив, казалось, не способны были больше смеяться.

— Как ты выбралась?

— Нашелся-таки принц, — горько усмехнулась Эмили, Беата непонимающе уставилась на подругу. – Регулус. Шел за ними следом, нашел меня, отвел обратно в Хогвартс.

— Тоже мне принц! Он должен был их остановить, а не…

— Он же не идиот, Беата! Ему было и того меньше – двенадцать. Что бы он смог против семерых? Его бы потом со свету сжили. Он и так не побоялся, нашел меня, вытащил, объяснил, что делать, говорить, как себя вести… А там было страшно, очень страшно… и холодно. Невыносимо холодно, — девушка снова зябко поежилась.

— Почему ты не рассказала Дамблдору?

— А что бы он сделал? Он и так сделал для меня слишком много: принял в школу, перевел на другой факультет. А если бы и рассказала – он бы стал давить на Малфоя. Тот пожаловался бы отцу, отец состоит в Совете Попечителей – он бы просто сказал, что Дамблдор свихнулся. Да и как можно верить словам малолетней грязнокровки? И тогда Малфой бы не успокоился. Он бы выжил меня из школы. А я хотела… Хотела отомстить, — жестко и зло закончила Эмили.

— Отомстила?

— Как сказать… отчасти. Все запуталось еще больше. Поэтому теперь мне нужны любые улики…

— Ты пережила такое потрясение!

— Это было три года назад.

— Да ну! Ты была ребенком и…

— Если я захочу поговорить об этом, я обязательно тебе сообщу, — едко отозвалась Эмили. – А теперь заткнись и скажи что-нибудь по делу, если действительно хочешь помочь.

Беата недовольно засопела, но, пересилив себя, ответила:

— Помимо дневника обнаружила, что господин Платиновые Волосы очень интересуется анимагической литературой.